Гобелен - Фиона Макинтош

Уже через два дня граф Нитсдейл участвовал в битве при Перте, насладился первой победой. Кланы двинулись в южном направлении. Путь их лежал на северо-восток Англии, где горячо поддерживали якобитов. Циркулировали слухи, что лорд Дервентуотер, в числе прочих, наконец присягнул королю Иакову, собрал людей и дожидается только прибытия своих шотландских братьев. Первым тяжелым ударом явилась смерть французского короля Людовика Четырнадцатого в канун его семидесятисемилетия; могущественный монарх стал жертвой старческой гангрены, если верить его постельничему, впал в беспамятство и скончался в начале сентября. Наследником объявили его малолетнего правнука, а регентом – женоподобного королевского брата, герцога Орлеанского.

– Этот – не то, что его покойный брат, – сказал Уильям товарищам по оружию. – Наше восстание его не интересует. Не сомневаюсь: он станет умасливать англичан, – добавил Уильям с презрением, зная, что английский посланник в Париже наверняка потребует разгрузки судов, снаряженных Людовиком для шотландских повстанцев. Они рассчитывали на поддержку Франции, но смерть Людовика Четырнадцатого выбила почву у них из-под ног.

Джейн сгорбилась, ссутулилась на диванчике. Справа и слева от нее сидели отец и мать. Диванчик помещался в неожиданно светлой комнате, предназначенной для родственников пациентов. Здесь можно было самим готовить чай и кофе – впрочем, на вкус напитки были немногим лучше, чем «крашеная водица» из автоматов этажом ниже. В коридорах неврологического центра царила бездыханная тишина.

– Джон сказал, они приедут часам к двум, – донеслось до слуха Джейн. Говорил ее отец.

– А далеко ли на север они успели удалиться? – спросила мама.

Джейн казалось, это не имеет значения; потом она сообразила – родители просто пытаются нарушить тягостное молчание.

Отец чуть расправил плечи, завозился рядом с Джейн, выпростал руку, взглянул на часы.

– Кажется, до Аргайла добрались… до западного побережья, насколько я понял. До этого отлично отдыхали. Диана хотела посетить развалины Терреглса.

– В смысле, резиденцию графа Нитсдейла?

– Ну да.

– Наверняка ей не терпелось увидеть имя Джона в Книге пэров.

– Мама, пожалуйста, не надо, – прошептала Джейн.

– Извини, дорогая. Мы все на нервах.

– Врач идет, – пробормотал отец и поднялся навстречу.

– Джейн, – начал бородатый доктор средних лет, улыбаясь мягко и участливо. Джейн отметила широкий галстук – из-за него доктор больше походил на смазливого телеведущего, чем на прославленного нейрохирурга.

Сначала Уилла увезли в больницу Святого Фомы, что в Ламбете; тотчас определили в отделение неотложной помощи. Он был без сознания и практически не подавал признаков жизни. Вскоре стало ясно, что Уиллу понадобится помощь специалиста и следует отправить его в Институт неврологии, что на Квинс-сквер. Джейн заверили: это лучшее заведение для пациентов вроде Уилла.

Но для Джейн словосочетание «Институт неврологии» прозвучало как приговор. Почему Уилл не очнется? Почему не откроет глаза, почему не извинится за то, что на столь долгий срок оставил Джейн одну? Они же отдыхали, планировали свадьбу, знакомились с родителями; они собирались начать новую жизнь вместе, говорили об Австралии. Джейн согласна была взобраться вместе с Уиллом на чертову скалу, провести там хоть весь медовый месяц, если это поможет ему сейчас. Ах, этот его затуманенный взгляд, неподражаемая логика, образованность, знания! Как он хочет верить в волшебство, плотнее всего сконцентрированное в сердце Австралии!

Чувство вины перекрывало, подобно плотине, ее горло, не давало пролиться слезам стыда. Разве нападение на Уилла – не наказание Джейн за то, что она не любила его так, как любил ее он?

И зачем родители нагрянули в их с Уиллом отель? Лучше бы сидели у границы с Уэльсом – так нет, метнулись в Лондон, едва услышав о несчастном случае.

А врач! Этакий миляга; но почему-то Джейн вовсе не хотелось пожимать протянутую ей руку. Не хотелось даже говорить с врачом – это было бы как капитуляция, а Джейн не могла предать надежду на то, что Уилл в любую секунду может очнуться. Джейн хотелось гулять с ним по Лондону, смаковать баранью ногу в Клубе искусств, дышать свежим воздухом в Грин-парке или ехать на поезде в Шотландию, где ученые ждут не дождутся лекции Уилла о линиях лей.

Миляга доктор погладил Джейн по плечу, сказал:

– Давайте присядем.

Джейн не заметила, когда успела встать с дивана, не помнила, когда врач представился ее родителям, которые вели вежливый разговор – заполняли словами пропасть между неведением и страшной правдой. В следующий миг Джейн осознала: ее уже усадили обратно на диван, она тупо смотрит в окно (какой это этаж? – неважно), на продрогшие, оголенные ветки, трепещущие под зимним ветром; такого холода не припомнят с двадцатых годов. Казалось, ветки молят небеса о снисхождении. «Пожалуйста, Господи, пусть он очнется», – вместе с ветками молилась Джейн. Но доктор Харрис – или как там его? – не оставлял попыток достучаться до ее сознания.

– Джейн, я должен вам объяснить суть произошедшего с Уиллом. Очень важно, чтобы вы поняли все до конца.

– Он умирает – это вы хотите сказать? – услышала Джейн собственный голос. Взглянула на доктора с вызовом. Нет, она не даст этому эскулапу порвать кокон, плетением которого занималась последние несколько часов. Однако доктор Харрис и бровью не повел, вообще никак не выдал своего волнения.

– Он уже мертв, – сказал он, и жуткие слова прозвучали в его устах неестественно нежно. – Простите мою прямоту, мне показалось, вы из тех, кто не терпит обиняков.

Харрис оглядел перекошенные ужасом лица, но не стал ни извиняться, ни откашливаться, ни поправлять свой огненного оттенка галстук с мелким и частым узором, от которого у Джейн кружилась голова. Очевидно, Харрис давно привык к подобным ситуациям, потому что продолжал излагать факты:

– Такой удар называется королевским. Подозреваю, что мерзавец, напавший на вашего жениха, отлично сознавал, что делает.

– Но нельзя же убить человека одним ударом? – вмешался отец Джейн.

Харрис изобразил напряженную работу мысли.

– Вообще-то можно, правда, в данном случае было не так. От королевского удара Уилл только потерял сознание. Реальный ущерб он понес, когда ударился головой о колонну, а затем – о плиточный пол. Имели место три фактора, а их сочетание стало роковым.

– У него пятый дан по карате, – заявила Джейн. Она старалась скрыть ярость, но видела: не получается. Это все равно что спорить с инспектором, который уже выписал штраф за парковку в неустановленном месте. Харрис казался непреклонным – железный аргумент Джейн насчет бойцовских качеств Уилла не произвел на него впечатления. – Ничего не понимаю, – Джейн качнула головой. – Он ведь жив?

На сей раз Харрис откашливался в кулак целую минуту.