Чёрт, подмостный, домовой — кто ты такой? - Ирма Хан

пожалела эпитетов, рассказывая о муже. И с ним бы наверняка кокетничать стала. А эта… Таких он ещё не встречал.

— И ты решила свести счёты с жизнью? — Сергей решил намекнуть, что пора переходить к самому главному — почему прекрасная незнакомка бросилась под колёса его джипа.

— Я? Да ты что? Нет, конечно…

— То есть как это «нет»?

— Да я ж не специально! Я просто… Задумалась.

— То есть что-то все-таки произошло? Помимо предшествующих событий?

— Ну…

— Ладно тебе! Выкладывай.

В серых глазах мужчины плясали чертенята, но вместе с тем он каким-то непостижимым образом вызывал доверие. Она и не заметила, как выложила всё подчистую. Как одна из клиенток напоила чаем, залезла в душу — что да как, почему грустная такая. Как написала на обрывке рецепта адрес и телефон некой «колдуньи Марфы». Оказалось, что это всего в двух остановках от мед-центра, где она… Как бы это сказать помягче? Временно проживала. Решив, что это — знак свыше, тем более что хуже в её положении уже всё равно быть не может, Марина поехала туда. К Марфе.

— И что же тебе эта Марфа наговорила? — Сергей подвинул тарелку с бутербродами поближе — аппетит у девушки был на зависть, хоть и было видно, что она стесняется.

Он смотрел на худенькую девушку и улыбался. Наверное, она из тех, кому не грозит поправиться от лишнего бутерброда. Это хорошо. Они вместе будут готовить ужин, а потом… «Стоп, Березин! — остановил он сам себя. — Что-то ты размечтался. У тебя тут барышня в беде — не более. Держи себя в руках».

Краем глаза Сергей заметил, как за шторой мелькнула рогатая тень. «Началось… Этого только не хватало».

— Да так… Ничего особенного. — Марина стала теребить край салфетки.

— Послушай, — Сергей поймал взгляд девушки. — Сказала «а», говори «б». Договорились? Выкладывай. Отчего-то ты же шла, дороги не разбирая? Ну?

— Только ты не смейся.

— Поверь мне, я — не буду.

— Она сказала, что у меня — родовой бес. Странная она. Там у неё от благовоний ничего не видно.

— А что она делала?

— На воду смотрела. Потом взяла меня за руку и говорит: «Вижу — зима… Лес тёмный, снег кругом… Рядом с костром дети и взрослые стоят, а вокруг них — бесы скачут».

— Ясно, — Сергей кивнул. — Про костёр и детей не знаю, но знаком я с одним бесом…

Занавеска взлетела вверх, и Сергей вновь увидел рогатого ребёнка — своё личное помешательство, детское проклятье.

— Это кто это «бес»? Я?!

Марина взвизгнула.

— Серёжа… там… там… А-а-а… Это… Это он! Бес!

— Еще одна, — буркнула девочка, прожигая хозяина квартиры взглядом.

— Ты… её видишь? — изумился Сергей.

— Конечно, видит! У неё же родовой бес. Где моя конфета?

Сергей встал, открыл шкаф. На застеленной красным бархатом полке стояла вазочка с конфетами в ярких обёртках. А что? Даже если нечисть живёт лишь в твоём воображении — почему бы не уважить? Испокон веку так делали наши предки. Конечно, он старался подобные привычки не афишировать. Дабы не прослыть сумасшедшим, но тут ему, похоже, повезло. Прекрасная незнакомка Марина оказалась девушкой мечты — в неограниченных количествах поглощала бутерброды с колбасой и видела маленьких чертей. Идеальная девушка!

— Я — не родовой бес, — девочка одним махом сунула за щёку сразу пять конфет. — Я — союзник!

— А… есть разница? — Марина не сводила с рогатой глаз.

— Огромная.

— А почему я… не вижу родового беса?

— Вы видите нас только если мы сами того захотим. Что до родового беса, то... Зрелище ещё то.

С тихим хлопком видение исчезло, оставив лёгкий запах серы и горстку блестящих фантиков.

— Может… мы сошли с ума? — Марина посмотрела Сергею в глаза.

Ему нестерпимо захотелось её поцеловать, но… Он сдержался. Во-первых, он может её напугать. Во-вторых, он боялся. Его маленькая рогатая галлюцинация неоднократно рушила личную жизнь. Денег всегда было вдоволь, это правда. Но с личным не везло. Он знал — это тоже плата. Не за конфеты ему эти прибыли. Именно поэтому вынашивал планы избавиться от… Кто там у него? «Союзник»? Вся эта чертовщина надоела ему до смерти. Он здоров. Не ленив. Заработает! Так хочется обычного, нормального человеческого счастья. Чтоб дома ждали. Чтобы было о ком заботиться. Всё равно ему эти накопления девать некуда.

— Если и так, то с этим можно жить. Поверь. Ты как? В порядке? Может, тебе налить что-нибудь? Коньяк?

— Да. Хотя нет! Не нужно. Я… Я справлюсь.

— Отлично. Что-нибудь ещё эта Марфа сказала?

— Да. Сказала, что сама она с моей проблемой не справится. Посоветовала поискать кого-нибудь. В деревнях. Желательно подальше от города. Нашептала на воду. Я выпила. Сказала, теперь если я поеду — сама найду.

— И ты нашла меня.

Их взгляды встретились.

— Получается, — прошептала Марина.

— Значит, завтра поедем. А сейчас — спать. Останься…

Глава 5

«Не зная цены, в руках не держи. Не зная силы, в руках не держи. Ключ — к замку, замок — к двери, охраняют ту дверь птицы да звери. По какой дороге не пойдёшь, всё равно ко мне попадёшь! В сторону не свернёшь, назад не повернёшь, до застеленного порога дойдешь!»

Он ждал этого дня целую вечность! Бабушка попросила приехать. Она что-то нашла. Он это чувствовал. В семье (включая его бабушку, Юлию Оттовну) мало кто по-настоящему разделял рвение юного историка, но… Его это нисколько не смущало.

Дмитрий Орехов был замкнутым молодым человеком. Всё своё время проводил в архивах. Много знал. У него бывали периоды депрессий, и тогда психолог советовал отвлечься на что-нибудь.

— Вы можете объяснить, почему так часто думаете о своём… Кто он вам? Прадед?

— Да. Ну, как почему? Великая Отечественная Война. Деревня. Он несколько дней скрывался в лесу. Потом добровольно сдался в плен. Спустя годы женился на русской.

— Не такая уж удивительная история, — Илья Моисеевич пожал плечами. — Он не один остался в нашей стране. Немцы зверствовали. Жгли деревни. Ваш прадед был ведь… Совсем мальчишкой! Кто знает, какие ужасы ему пришлось пережить?

— Именно! — Дима посмотрел на весьма уважаемого специалиста так, словно…

Как можно не понимать элементарных вещей? У него интерес