Формула счастья - Пола Хейтон

— Ага. — Тео невольно улыбнулся. Определенно Рената Бранч знает, за какие ниточки потянуть, управляясь с людьми. Молодец.

— Молоко, сахар?

— Что?

— Ты пьешь кофе с сахаром и молоком?

Тео совершенно не переносил запах молока, по крайней мере с тех пор, когда ему было десять и он сильно простудился, а Фанни пичкала его, заодно и братьев, этим горячим пойлом. Здесь же, в теплой и тесной кухоньке, его аромат почему-то не казался ему противным, как и фланелевый домашний халатик хозяйки.

— Немного молока можно, но без сахара, пожалуйста.

— Итак? О чем еще ты хотел спросить меня?

Рената без подначки задала свой вопрос. Но Тео мог бы поклясться — она чувствует удовлетворение от того, что он в определенной степени нуждается если не в ее помощи, то в совете.

Она же подумала о другом. Отец Тео сделал ей когда-то неоценимый подарок, доверив руководить «Трибуной», сын же — безжалостно его отобрал.

— Если вопросов нет и вы допили свой кофе, я вас больше не задерживаю, — довольно желчно сказала Рената.

— Еще один, последний. Поставщик обедов стал нас явно хуже кормить. Все сотрудники взбунтовались, даже твоя робкая секретарша. Он что, намекает на дополнительную оплату своих услуг?

— Да нет! Он скоро собирается открыть филиал своего ресторана в новом жилом районе, — холодно объяснила Рената, — а я пообещала ему: если будет хорошо кормить нашу команду, сниму и прокручу на экране короткий рекламный ролик про его заведение. Обе стороны в выигрыше, разве не так, мистер Анджер?

Головка у нее варит, подумал Тео, любуясь молодой женщиной, с вызовом глядящей на него.

— Пожалуй, я поторопился уволить тебя, — сказал он, глубоко вздохнув.

Бранч оторопела.

— Что ты сказал?

— Что слышала, — улыбнулся Тео. — Не заставляй меня повторять.

У нее дрогнули пальцы, пришлось даже поставить на стол чашку, иначе уронила бы.

— Ты действительно кое-что соображаешь. Недостаточно, конечно, чтобы занимать в компании высший пост…

Радость, которая овладела ею несколько секунд назад, сразу улетучилась.

— Твой отец был иного мнения.

— На него повлияли другие твои достоинства.

Она сверкнула глазами.

— Ты опять за старое?

— А я и не забывал об этом.

— Мы у меня дома, — резко, как вызов, бросила Рената, — и я не намерена здесь выслушивать от тебя оскорбления.

— Тогда послушай мое предложение.

— Какое?

— Мы с братьями намерены продать корпорацию «Б. А.».

— А мне-то что до того, как вы распорядитесь наследством?

— Да мы не сможем сделать это, пока «Трибуна» не выберется из ямы.

Бранч холодно улыбнулась.

— Это уж ваши проблемы.

— А если я попрошу тебя вернуться и снова руководить «Трибуной»?..

У нее дрогнуло сердце. Опять он играет с ней как кошка с мышкой?

— Зачем? — уже без вызова, осторожно спросила она.

— Я только что сказал тебе. Потому что должен вытащить «Трибуну»… Цикл передач, который ты задумала, кажется, называется «Прошу слова»?

— Откуда ты это знаешь? — искренне удивилась Рената.

— Думаешь, я целую неделю баклуши бил в твоем кабинете? Я знаю все о твоих планах… Свести в словесном поединке на экране самые крупные фигуры чикагского бизнеса и человека с улицы, столкнуть их лоб в лоб — значит неминуемо вызвать зрительский интерес, если не скандал.

— Я не задавалась такой примитивной целью! — горячо воскликнула Бранч. — Я рассчитывала, так сказать, пробудить общественное сознание, обратив внимание на некоторые болевые точки в жизни штата и города. Когда-то гангстерский Чикаго умер, но проблем здесь более чем достаточно. А я, если хочешь, патриотка.

— Сколько тебе понадобится денег, чтобы раскрутиться?

Бранч назвала цифру, от которой у Тео глаза полезли на лоб. Секунду помолчав в раздумье, он вдруг упрямо сказал:

— Я их достану.

— Ты?

— Я ведь биржевой игрок, Рена, и привык рисковать, вернее угадывать, на чем можно выиграть. Похоже, мы с тобой одной закваски. Ты ведь тоже сделала ставку, поставив на телевидение!

Рената кончиком языка облизала пересохшие губы. Невероятный поворот, если он, конечно, настроен серьезно.

— Это моя профессия, Тео. Даже больше — жизнь.

— Тем более. — Анджер видел, как болезненно исказилось ее лицо, того и гляди расплачется. — Так как? Договорились?

Сердце Рены билось как попавшая в ловушку птица. Ей придется работать с человеком, который презирает ее, да он устроит ей ад, а не работу.

— Я подпишу с тобой новый контракт, если тебя гложут сомнения. А теперь ответь, ты в деле?

Кончик ее языка опять облизнул губы. Она заметила, как Тео следит за этим движением, и потому вздохнула.

— Хотелось бы сказать «да», но…

— Но? Чего ты хочешь, Рена? Долю прибыли? Хм, почему бы и нет? Я готов…

— Просто… я не понимаю, как мы будем работать вместе. Если ты думаешь, что я…

Тео не дал ей договорить. Вскочил, сгреб ее в объятия и властно, давая понять, сколь бесполезно сопротивляться чисто мужской воле, впился ей в губы. Она кулачками дубасила по его плечам, ладонями упиралась в грудь и с каждой секундой все больше ощущала свою жарко пульсирующую кровь. Желание закипало в ней. А он, он словно клеймил ее своими поцелуями. Рот, шею, обнажившуюся под распахнувшимся халатиком грудь. Никогда еще она не испытывала столь мощного призыва собственной плоти, даже не верила, что способна на столь бурную реакцию.

Вдруг Тео остановился, пристально глянул ей в побелевшее лицо.

— Это уже не шутка, — сдавленно сказал он. — Ты хочешь меня, Рена, и мне тоже ни к чему делать вид, будто я не хочу тебя. — Он схватил ее за подбородок, когда она попыталась отвернуться, и уже жестко добавил: — Нам лучше не начинать, если ты… если ты вздумаешь поиграться со мной… Этот номер не пройдет.

От ужаса и отчаяния у нее сжалось горло.

— Ну что ты за человек!

Тео издал грудной смешок.

— Я тот самый посторонний, которого тебе не удалось выгнать со съемочной площадки. — Он ласково чмокнул ее в макушку. — А теперь одевайся. Нам предстоит визит. Шварц устраивает прием в честь своего повышения. Мне пора познакомиться с ним лично. С твоим участием это, надеюсь, будет более чем мило.

— Да я его терпеть не могу! И вообще всю эту свору банковских воротил, обожающих пускать пыль в глаза.