Медовый месяц в Греции - Джеки Браун

– Понятно, – вежливо сказал Ник.

Ничего ему не понятно, но Дарси не могла остановиться, хоть и чувствовала себя идиоткой.

– Фикус все равно выглядел жалко, но я тут ни при чем. Это все Руфус.

Губы Ника тронула улыбка.

– Да-да. Соратник сатаны.

– Точно. Он использовал фикус в качестве когтеточки.

Ник вылез из машины и обошел ее, чтобы открыть дверь Дарси.

– Пойдем.

Внезапно у него стал такой вид, словно он готовился к сражению. Эта перемена не ускользнула от Дарси и еще больше взволновала ее.

Он провел ее к дому и вошел не стучась.

Никаких формальностей. Даже если это из-за того, что он зашел к собственной бабушке. Ей это пришлось по душе.

Прихожая вела в гостиную с камином – уютное место, располагающее присесть и расслабиться, что не помешало бы Дарси: она ощущала себя свернутой пружиной. Из глубины дома доносились голоса, говорящие по-гречески. Она услышала имя Ника и, как ей показалось, ее собственное. Дарси взглянула на него, но он был невозмутим.

– Они сказали, что им не терпится тебя увидеть.

Дарси не была уверена в точности перевода.

Ник взял ее за руку:

– Сюда.

В обычной обстановке аромат жареного мяса и специй, исходивший из кухни, наполнил бы ее рот слюной. Но сейчас ее язык словно был покрыт слоем песка.

– Подожди минуточку, – прошептала она, делая глубокий вздох.

– Ты волнуешься. Я понимаю.

Правда понимает? Она переживала не только из-за фальшивой версии знакомства, которую они придумали, но и из-за того, как его семья ее примет. Проснулась прежняя неуверенность в себе, и она ничего не могла с ней поделать. А если они сочтут ее никчемной, как считала Эвелин?

– Все пройдет отлично.

– Отлично, – повторила она, чувствуя совершенно другое.

– Дарси. – Ник взял ее лицо в свои ладони. Они были теплыми, а подушечки пальцев чуть жесткими.

Он что-то говорил, кажется, на греческом, но она не слышала: так сильно шумело у нее в ушах. Да и слова были тут лишними. Он собирался снова ее поцеловать. Вот это она понимала четко и ясно. Она хотела этот поцелуй. Хотела так, что не могла дождаться, пока Ник наклонится к ней и прильнет губами к ее губам. Дарси обхватила его за шею и притянула к себе.

Ей всегда нравились фейерверки, хотя она не помнила, когда запускала их в последний раз. Сейчас же фейерверк словно взорвался у нее внутри, ей казалось, что от ее кожи летят искры. Кто-то застонал. Кажется, она сама. Пальцы Ника больше не гладили ее лицо, они скользили вдоль ее спины и ниже, он все крепче прижимал ее к себе.

Сквозь туман ощущений пробился женский голос:

– Это, должно быть, Дарси.

Они отпрыгнули друг от друга. Фейерверк погас, оставив после себя легкий дымок. Отличный способ произвести первое впечатление, подумала Дарси и мысленно залепила себе пощечину. Ник очаровательно улыбнулся. Должно быть, в свое время эта улыбка спасла его от множества шлепков и наказаний.

– Прости, мама. Я, кажется, увлекся.

– Это я вижу, – сухо ответила женщина.

И все-таки она тоже улыбалась. Улыбалась и другая женщина, гораздо старше первой, которая появилась в дверях вслед за ней. Она произнесла с сильным акцентом:

– Где твое воспитание, Николаос? Познакомь же нас.

– Разумеется. Дарси Хейз, это моя бабушка, София Паппас. И моя мама, Tea Костас.

Последовал обмен рукопожатиями и приветствиями. Дарси понимала, что сейчас ее оценивают. Но, странное дело, недавняя нервозность куда-то подевалась. Мать и бабушка Ника интересовались ей, это ясно. Но с их стороны не чувствовалось никакой антипатии или враждебности. Только приветливость и симпатия. Бабушка обняла ее за талию худощавой рукой и повлекла в кухню:

– Пойдем. Налью вам вина, а вы расскажете о себе. Начнем с вашей семьи. Может, кто-то из ваших предков все-таки был греком?

Отец Ника появился, когда уже собирались накрывать на стол. К этому моменту Дарси совершенно успокоилась. Этому способствовал и бокал прекрасного сухого вина, выпитый на кухне, пока Tea и София заканчивали приготовления к ужину. Когда Ник предложил еще раз наполнить ее бокал, она отказалась, не желая опьянеть, но искренне похвалила вино.

– Его разливает дядя Ника, мой брат, – с гордостью сказала Tea. – У них небольшой виноградник во Фракии.

– Ник единственный из всех уехал из Греции в поисках работы, – посетовала София, – но мы надеемся, что однажды он вернется.

– Йайа, – укоризненно произнес Ник.

– А что? Разве не так? Мы все этого ждем. Ведь правда, Tea?

Tea покраснела. Ее спас муж, который в этот момент вошел в кухню со словами:

– Но сейчас-то он здесь. Давайте садиться за стол.

Отец Ника был ниже сына, но такой же широкоплечий. Возраст сделал его талию шире, прочертил глубокие морщины в уголках глаз и посеребрил виски. Но никак не сказался на его привлекательности. Дарси подумала, что так, должно быть, будет выглядеть Ник лет через тридцать. Внутри у нее разлилось тепло. Наверное, из-за выпитого вина.

– Мой отец, Георгий Костас, – представил его Ник.

– Дарси Хейз. – Она протянула ему руку, но он расцеловал ее в обе щеки.

– Она красивее Даники, – подмигнул он Нику.

– Даники? – удивилась Дарси.

– Потом объясню, – пробормотал Ник.

– Хватит заигрывать, баба, иди мой руки, – перебила его Tea, – обед готов.

Они обедали в беседке на заднем дворе. Густая тень виноградника защищала их от все еще жаркого солнца. На столе громоздилось столько всего вкусного, что можно было накормить дюжину человек.

Дарси расправила салфетку на коленях.

– Все выглядит чудесно, миссис Костас и миссис Паппас!

– Называй меня йайа, как все!

– Меня можешь называть Tea, – сказала мать Ника, передавая ей тарелку с кусочками баранины. – Надеюсь, ты не вегетарианка. Это какое-то повальное увлечение у нынешней молодежи.

– Нет, я не вегетарианка. – Дарси не удержалась бы от соблазна попробовать восхитительное мясо, даже если бы была ей.

– Хорошо, – кивнула йайа, – Ник любит красное мясо.

– Точно, – согласилась Tea. – Но он всегда прилетает домой к Вербному воскресенью, когда я готовлю бакалиарос тиганитос.

Поскольку Дарси не понимала, о чем речь, Ник объяснил:

– Это вымоченная треска, которую жарят на масле. Очень вкусно. А в сочетании с особым соусом заставляет меня заранее брать билеты домой.