Алхимик - Паоло Бачигалупи

Генерал взревел. Подняв меч, он бросился к мэру, но стражники навалились на него, как стая волков на быка. Залязгала сталь, один из стражников отшатнулся и рухнул. Из путаницы клинков, шатаясь, выступил генерал, истекая кровью из полудюжины ран. Секунду мне казалось, что он бросится к нам, но он рухнул, растянувшись на мраморе, однако при этом тянулся к мэру. Скребя, как жук лапами, оставляя за собой темную кровавую полосу.

Мэр с отвращением смотрел на его тщетные попытки.

– А вообще‑то – убейте всех на месте. Мы знаем, что они задумывали.

Стражники взвыли. Сливки городского общества дрогнули – мало кто из них был вооружен. Они разбегались, как овцы, метались по галерее, пока их не догоняли стражники и не обрывали их мольбы ударами мечей. Наконец крики смолкли.

Я стоял посреди этой бойни, вцепившись в балантхаст.

Мэр махнул стражникам:

– Убрать тела. А потом идите и конфискуйте их дома и лавки. – И громче: – Обращаюсь к тем, кто уцелел: имущество предателей будет продано с торгов, как велит обычай. Вы, доказавшие свою верность, на этом выиграете.

Он хлопнул Скацза по спине:

– Отлично сработано, магистр. Вдохновенно, я бы сказал. – Его взгляд упал на меня, тоже светящегося синим. – Да, очень жаль. Кажется, магистр был прав во всем. Он сказал мне, что учуял от тебя запах магии, а я ему не поверил. Но вот ты стоишь тут и светишься, как лампа.

Я попятился, прижимая к груди балантхаст:

– Ты сам Князь Демонов!

– Не говори глупостей. Таказу совершенно незачем бороться с терновником. – Стражники хватали тела и стаскивали их в кучи, оставляя на полу кровавые мазки. Мэр посмотрел на кровь: – Пошлите кого‑нибудь сюда вымыть пол, не оставлять же грязь. – Он осмотрелся. – Куда делся мой дворецкий?

Скацз кашлянул:

– Боюсь, он пострадал в общей бойне.

– А! – Мэр поморщился. – Некоторое неудобство. – Он снова вернулся ко мне. – Ну ладно. Давайте возьмем прибор.

Он протянул руки.

– Я никогда бы…

– Дай сюда.

Я смотрел на него, переполненный ужасом от того, что он сделал. Что я для него организовал. И резко поднял балантхаст над головой.

– Нет! – крикнул Скацз, бросаясь вперед.

Поздно. Я швырнул балантхаст на пол.

Разлетелись стеклянные вакуумные камеры. Брызнули по мраморному полу алмазные фрагменты. Тонкие латунные и бронзовые детальки гнулись и с треском ломались. Я схватил самый большой из обломков и швырнул прочь наотмашь. Он зазвенел по полу, разваливаясь на части, пока не остановился в крови своих жертв.

– Дурак!

Скацз схватил меня, рукой зажал мне горло и надавил вниз. Синее свечение на нем стало ярче, потекла магия. Мое горло, сжимаемое силой и ненавистью Скацза, стало закрываться.

– Иди к предателям! – сказал он.

Горло закрылось, я перестал дышать. Даже крикнуть не мог – воздух не шел через губы. Этот человек был силен, и ему даже не требовалась чернильная страница, чтобы наколдовать такое зло.

Тьма.

И вдруг – свет.

Я дышал. Лежал на плитах и вдыхал воздух внезапно освобожденным горлом. А надо мной склонился магистр Скацз.

Его рука лежала у меня на груди, осторожно нажимая. И в то же время я ощущал все его пальцы у себя под ребрами – он сжимал мне сердце. Я попытался ударить его по руке, отбить ее в сторону – Скацз сжал пальцы, смиряя пульс моей крови. Я прекратил сопротивление.

Мэр стоял над нами, пристально наблюдая.

– Мэр напомнил, что ты слишком талантлив, чтобы пускать тебя в расход, – сказал Скацз и снова сжал мне сердце. – Я искренне надеюсь, что его вера в тебя оправдается.

Внезапно он отпустил меня, выпрямился и махнул стражникам:

– Отведите нашего друга в подземелье, пока мы не найдем для него подходящую мастерскую. – Он перевел взгляд на разбитый балантхаст. – Его ждет многочасовая работа.

Я прохрипел:

– Нет. В этой кровавой бане. Не участвую и не буду.

Скацз пожал плечами:

– Участвуешь. И будешь, никуда не денешься.

Сказать ли, что я сопротивлялся? Не дал себя сломать? Что устоял перед пытками и уговорами и не принимал участия в последующей чистке? Что моей вины нет в реках крови, стекавшей в Сулонг по переулкам Каима? Сказать, что сохранил благородство, когда прочие завиляли хвостами? Что в терроре участия не принимал?

На самом деле я отказался. Один раз.

Тогда Скацз привел Джайалу и Пайлу. Мы сидели в промозглости моей камеры, сжимаясь под холодными каплями, падающими с камней потолка, чуя сладковатую вонь гниющей соломы и слушая влажные хрипы легких Джайалы – четвертого участника навязанной нам беседы.

Сам Скацз вообще ничего не говорил – просто посадил нас всех вместе. Принес деревянные табуретки и велел стражнику подать чашки мятного чая. Сперва я вздохнул с облегчением, увидев, что Джайала и Пайла невредимы, но потом у Джайалы начался неудержимый кашель, и капельки крови показались на губах, и она стала плакать, и тогда мне пришлось позвать стражника, чтобы их увели. И хотя он поспешил на зов, все происходило мучительно медленно.

Последнее, что сохранил я в памяти от Джайалы, – как Пайла уносит ее легкое тельце прочь и от каменных стен отдается раздирающий легкие кашель.

Потом меня снова навестил Скацз. Прислонившись к стене, он внимательно смотрел сквозь решетки, как страдание сводит судорогой мое лицо.

– Холод подземелья с ее легкими не в ладах, – отметил он.

Ремонт балантхаста – такова была цена за благополучие Джайалы и Пайлы, но Скацз и наш Веселый мэр даже не думали меня отпускать. Джайала – идеальный рычаг для управления. В уплату за магию и лечение, которое мог осуществить лишь Скацз, я создавал для них нужные инструменты и приборы. Мои устройства покупали жизнь для меня и моей семьи и несли смерть всем прочим.

Кровь текла по улицам. До моей тюрьмы доходили слухи, что залы мэра стали краснее заката. В кучах терновника сгорали тела, и вонь горящего жира смешивалась с дымом лиан, заполняя небеса огнем и дымом погребальных костров. У палача появилось столько хлопот, что пришлось нанимать второго и третьего подручного, чтобы разгрузить работника топора, уставшего от непосильной ноши. Иногда они даже не давали себе труда устроить публичное зрелище.

Скацз лишь смеялся:

– Когда мы не могли найти этих таящихся мелких заклинателей, необходим был страх, чтобы сдерживать магию. А теперь, когда мы их где угодно достанем, лучше дать им немножко поупражняться, а потом покончить со всеми разом.

Пока я создавал инструменты для охоты, меня не трогали – я был очень полезен мэру и Скацзу. Как призовой ястреб. Достаточно свободен – с некоторыми ограничениями. Наши отношения были натянуты, как струны скрипки, и каждый из нас дергал эти струны, рассчитывая на определенную выгоду, нащупывая границы противника, прислушиваясь к звучанию ноты. Работа моего ума и ее результаты – с одной стороны, судьба Джайалы и Пайлы – с другой. И обе стороны дергали и натягивали эти тонкие нити.