Гаргулья из главного управления - Кейт Прайор

по какой-то причине это странно. Я не могу не испытывать некоторой неуверенности и заинтригованности от одной только мысли о том, что мне предлагают помощь, когда корпоративный мир — это просто цикл перекладывания своей работы на кого-то другого.

— Я могу присмотреть за дверью, — предлагает он через минуту, и моему телу очень, очень хотелось интерпретировать его предложение как можно более непрофессионально. — Пока ты разберешься со всем.

— Да, это было бы хорошо. Это действительно помогло бы, — я киваю, хотя на самом деле не совсем уверена, насколько это полезно, помимо того, что заставляет его чувствовать, что он помогает мне. Но я так привыкла поручать подобную работу Деанне, что просто смиряюсь с этим.

— В любое время, — говорит он и слегка улыбается мне. Я отчаянно благодарна, что он не настаивает в этом вопросе.

Он выжидает мгновение, прислушиваясь у двери, прежде чем открыть ее и нырнуть наружу. Его хвост слегка касается моей ноги, прежде чем он оказывается с другой стороны, но это небольшое прикосновение зажигает мое тело желанием. Как только он уходит, я приваливаюсь к двери и, стиснув зубы, возобновляю поглаживания пальцами, ставшими сморщенными от того, насколько я влажная.

Я не знаю, как переварить то, что только что произошло. Может быть, мне это кажется, но я как будто чувствую его запах через дверь. Я представляю, как он опирается на другую сторону двери, что я чувствую его вес, давящий на меня через нее.

Эта картинка заставляет меня громко хныкать, и не прошло и секунды, как я слышу, как он прочищает горло по другую сторону не очень звуконепроницаемой двери.

У меня нет сил расстраиваться из-за того, что у меня есть аудитория, скорее это ободряет. Я хочу знать, слушает ли он так же внимательно, как я.

Мои движения становятся все энергичнее, пока я не удивляю себя взрывом удовольствия, которое заставляет меня громко ахать, а мои бедра дрожать. Моя рука становится скользкой, и я чувствую, как поднимается жар в моем теле. С каждым растиранием возникает короткая вспышка нервирующего удовольствия и удивления, которые поднимают мою потребность все выше, но никогда достаточно высоко.

Я хотела бы почувствовать, как кто-то другой сжимает мои бедра; хотела бы погрузить руки в тело горгульи, провести ладонями по его груди, прикоснуться губами к его коже, провести зубами по его тазовым костям, и я не могла бы подобрать слов из-за того, как тени прорезали его фигуру в лунном свете, обнажая твердые линии его мышц и углубляя каждую впадинку.

Я чувствую, как раздвигаются мои внутренние стенки, страдая от того, что нечем заполнить пустоту по мере нарастания ощущений. Подстегиваемая возбуждением, а не чувством самосохранения, я громко стону, зная, что он слышит меня. Кровь, которая еще оставалась в моем мозгу, приливает к югу при мысли о том, что он может подумать, как это может заставить отреагировать его тело.

Я кончаю слишком быстро, недостаточно подготовившись, чтобы как следует насладиться этим, но пока этого достаточно. С тихим вскриком я отталкиваюсь от стены, мои колени почти подгибаются. Оргазм кажется пустым, неудовлетворяющим, но он немного успокаивает непрекращающуюся потребность.

Возможно, мне следовало спросить его, могу ли я просто подпитаться его сексуальным магнетизмом в рамках программы «коллеги-друзья-с-привиллегиями-не-строго-покрываемыми-нашей-медицинской-страховкой». Это было бы намного приятнее, но это перешло бы черту.

Я открываю дверь и выскальзываю в коридор, о чем тут же жалею.

— Черт. Кажется, у меня кружится голова, — бормочу я и пытаюсь откинуть волосы с лица, чтобы посмотреть на него. Потрясающие оргазмы — не совсем хорошая вещь, когда тебе все еще нужно вернуться в свой номер.

Он протягивает мне руку, и я неловко хватаюсь за нее сухой рукой, чтобы не упасть. Обычно мне не нужно, чтобы кто-то держал меня на ногах, как марионетку, но кульминационные моменты оказывают довольно шаткое воздействие на костную структуру сирены.

Трудно не вспомнить последний раз, всего так много минут назад, когда он поймал меня в баре, и как я просто прижалась к нему всем телом. Я стараюсь держаться за тот факт, что мне не следовало делать ничего подобного, чтобы избежать повторения. У меня не хватает мозгов отделить свои похотливые, необоснованные в реальности мысли от, ну, реальности.

Не помогает и то, что я уже скучаю по ощущениям, которые давал мне его вкус.

— Я думаю, остальные ушли по каким-то барам, — бормочу я, пытаясь заполнить паузу молчания, стереть воспоминания об этом вечере. — Если бы, гм, ты собирался присоединиться к ним.

— О… Нет, это не… не совсем в моем стиле, — отвечает он мягким голосом на фоне необъятной пустоты комнаты.

— Ну что ж. Если ты когда-нибудь увидишь, как Совен подходит к тебе с шотами зеленого чая, — я почти смеюсь. — Э-э, иди другим путем.

Он морщит лоб.

— Что такое шоты зеленого чая?

— Э-э, матча, персиковый шнапс и что-то еще. Что-то смертельно опасное, честно.

Он кивает, и я удерживаю себя на краю шаткой пропасти, чтобы не переборщить с объяснениями, что единственный раз, когда я напилась до потери сознания на одном из этих корпоративов, это когда я пыталась угнаться за личом-нежитью. Только у одного из нас была печень и последствия для нее, но опять же, только один из нас пытался произвести хорошее впечатление на начальника начальника своего босса.

Несколько мгновений я просто смотрю на него, не в силах придумать, что еще сказать. У нас точно нет ничего общего.

Я понимаю, что он все еще держит меня за руку, возможно, к лучшему, потому что я покачиваюсь на ногах. У него такая нежная хватка. Думаю, трудно избежать сокрушительного рукопожатия, когда ты буквально каменный. Я чувствую, что моя рука — это птица, сидящая на небоскребе, но это не то ощущение, с которым я знакома. Моя грудь полна голубей, курлычущих в странной, смущающей манере.

Его кожа где-то между кожистой и каменной, но тепло его ладоней смягчает его прикосновение, когда он обхватывает мою руку, и дрожь пробегает у меня по спине. Это ощущение заставляет меня снова взглянуть на его крылья и задаться вопросом, на что они похожи.

Метафорические голуби, гнездящиеся в моей груди, издают все больше звуков. Желание поцеловать его снова возвращается ко мне, ментальный зуд, который я не могу просто прогнать.

Я смотрю в сторону коридора, в котором исчезли Кэти и Тед, чувствуя укол ревности.

Впрочем, у Кэти не самые худшие идеи.

Это только первый день нашей командировки, но, возможно, я пропустила ту часть, где все представились друг другу,