Ты будешь рядом... - Изобель Чейс

Хилари осмотрела девушку сверху донизу, глаза ее были серьезными.

— Я так не думаю. Эти брюки ни капли не похожи на джинсы, в которых ты была в тот день. В любом случае они ничего нам не сделают. Это не на тебя они были злы. Они рассердились на того мальчишку, который толкнул тебя внутрь усыпальницы, не предупредив, что надо снять туфли. Они понимают, что многие туристы не знают таких вещей.

— Ты уверена?

Хилари залилась смехом.

— Ты боишься! — обвинила она Эраб.

— Нет, но чувствовала бы себя гораздо увереннее, если бы с нами был кто-то еще, — призналась девушка.

— Все будет хорошо! — решительно пообещала Хилари. — Мы не поедем прямо в Мамбруи. Гробница находится на окраине. Она очень интересная. Люсьен говорит, что в конце войны она еще стояла целая. Но с тех пор разрушилась. Так даже лучше, потому что теперь можно подойти прямо к ней и хорошенько все рассмотреть.

— Хорошо, милая, едем!

Хилари счастливо болтала рядом с Эраб. Есть и другие колонны гробниц, рассказывала она, например две в Малинди. Но та, что в Мамбруи, по мнению Люсьена, самая интересная.

Даже разрушенная и лежащая на боку, колонна представляла собой чудо. Стоя когда-то прямо, она возвышалась к небу почти на двадцать семь футов. Теперь же верхняя ее часть была опрокинута и валялась у подножия своей прежней опоры. Неповрежденными, однако, остались многочисленные фарфоровые чаши, полускрытые бетонной субстанцией, из которой когда-то была построена сама колонна.

— Для чего они? — спросила Эраб девочку. Хилари пожала хрупкими плечами.

— Я не знаю, — призналась она. — Это китайские чаши поздней династии Мин, — пояснила она. — Красивые, правда?

— Ты уверена? — спросила Эраб.

— Конечно, уверена. — Хилари недовольно наморщила нос, обидевшись, что кто-то смеет сомневаться в достоверности ее знаний. — Люсьен так сказал!

Хилари протанцевала в гостиную впереди Эраб, невозмутимо не обратив внимания на то, что Люсьен и Сандра Дарк сидят очень близко друг к другу на длинной кожаной софе.

— Мы опять ездили в Мамбруи! — объявила она. — Эраб не верит, что эти вазы китайские. Скажи ей, Люсьен!

Эраб пожалела, что вошла. Заметив смазанную на губах Сандры помаду, она была уверена, что они с Люсьеном целовались. Тугой ком отвращения вырос у нее внутри, и если бы она могла это сделать, то немедленно уехала бы в отель, в одиночество своего номера.

Люсьен встал, от его взгляда не ускользнул неестественный цвет щек девушки.

— Как это вы осмелились вновь посетить Мамбруи? — спросил он ее.

Эраб тяжело сглотнула, надеясь разрушить ком в желудке, но тот отказался исчезать.

— Хилари заверила меня, что они нас не узнают, — наконец смогла выдавить она.

— И не узнали? — Глаза его насмехались над ней, оценивая хлопковые расклешенные брюки с той же откровенностью, с которой он выносил приговор ее джинсам.

— Нет, не узнали, — вставила Хилари. — Мы провели прекрасный день! Я хотела, чтобы ты был с нами!

— Мне кажется, ты обгорела, — заметила с софы Сандра. — Надеюсь, ты не будешь страдать всю ночь, иначе тебе не придется в ближайшее время выходить куда-то с… Эраб, не так ли?

— Арабелла Барнетт, — быстро, отчетливо и ясно произнесла Эраб, чем явно позабавила Люсьена.

— Только ее друзьям позволено называть ее Эраб, — объяснил он Сандре с невозмутимым видом.

Сандра, видимо, была готова на толерантность.

— Эти имена, которые дают нам в семье, имеют тенденцию прилипать на всю жизнь, — заметила она. — Могу я звать вас Арабеллой?

— Если хотите, — позволила Эраб.

Хилари бросила на тетю раздраженный взгляд и отвернулась к Люсьену.

— Скажи ей! — вновь потребовала она. — Она не верит, что эти чаши китайские, из поздней династии Мин. Но они такие, правда?

— Правда, — подтвердил Люсьен.

— Это имеет значение? — спросила скучным голосом Сандра.

Эраб страстно хотелось положить конец этому разговору, но никак не могла придумать способ уйти так же быстро, как и вошла. Она присела на ручку одного из кресел и вытянула перед собой длинные ноги.

— Как они сюда попали? — полюбопытствовала она. Лицо Люсьена озарилось горячим энтузиазмом, который полностью стер его недавнюю насмешку.

— Они прибыли сюда задолго до нас, европейцев, — объяснил он. — Есть отличное описание их кораблей, джонок, в поэме, написанной Чин Шуфеем в 1178 году. Так и представляешь себе, как они входят в эти порты.

— И они привезли с собой фарфоровые чаши? Он кивнул:

— Местные жители вставляли их в стены своих домов, возможно, чтобы не подпускать близко злых духов. Некоторые образцы есть в Ламу. Кстати, вазы, найденные там, считаются очень ценными.

— А есть они в Геди? — спросила Хилари, втиснувшись в ограниченное пространство между дядей и Сандрой Дарк.

— Не самые лучшие образцы, — ответил Люсьен.

Эраб быстро вскочила на ноги, опасаясь, что Хилари взбредет в голову напомнить дяде об его обещании свозить их обеих в Геди в следующее воскресенье.

— Я должна вернуться в гостиницу, — пробормотала она. — Джил будет беспокоиться, куда я запропастилась.

— Она еще не закончила свое письмо, — решительно вмешалась Хилари и заерзала вновь, заставляя тетку уступить ей место и отодвинуться подальше.

Люсьен медленно встал и, выдернув Хилари с софы, поставил ее рядом с собой.

— Не хотите чего-нибудь выпить перед уходом? — предложил он.

Эраб покачала головой.

— Нет, — отказалась она. — Спасибо. Пожалуйста, не беспокойтесь, я сама найду дорогу.

— И не подумаю, — возразил Люсьен. — Вы можете похитить по дороге мою лучшую вазу из Ламу!

Эраб виновато вздрогнула, вызвав еще одну усмешку Люсьена, и быстро вышла в холл, раздраженно отбросив волосы с глаз.

— Я правильно понял, что Хилари пыталась напомнить мне о моем обещании взять вас обеих в воскресенье в Геди? — услышала она позади себя глубокий голос Люсьена.

— Она… она не понимает, что у вас могут быть другие планы, — ответила Эраб.

— У меня? — Люсьен вопросительно поднял брови.

— Я думала… я имела в виду… Не важно, — наконец выпуталась она. — Я вас вполне понимаю.

— Похоже, больше, чем я сам, — язвительно заметил Люсьен.

— Собственно говоря, я предпочла бы, чтобы вы меня не приглашали, потому что у меня есть другие Дела…

— Неужели? — Его голос был суровым и холодным. — Простите меня, мисс Барнетт, но я думал, что вы уже приняли мое приглашение. Я неверно вас понял?