Восстание королевы - Ребекка Росс

– Цири, послушай, – проговорила я, пробегая текст взглядом. – Происхождение Камня Сумерек неясно, но, по легендам, он был найден на дне пещерного пруда в горах Киллу. Оттуда его достала девушка из клана Кавана, которая принесла Камень старейшинам. После долгих споров Кавана решили привязать к нему свою магию. Из-за этого они постепенно потеряли способность превращаться в драконов.

Предание захватило меня, но Цири молчала. Подняв глаза, я увидела, что она застыла у стены, сверля взглядом деревянную панель.

– Цири!

– Меня не волнует Камень Сумерек, – процедила она. – Честно говоря, я вообще не желаю об этом слушать. Мне есть чем занять себя в эти дни.

Я захлопнула книгу, быстро перебирая в голове события утра и пытаясь найти причину ее раздражения.

– Что случилось, Цири?

– Поверить не могу, что не видела этого прежде, – продолжала она.

– Не видела чего?

Наконец она подняла на меня глаза – холодней голубого льда, готового треснуть.

– Что господин Картье предпочитает тебя.

Я замерла, вне себя от ее слов. Не веря своим ушам, я выпалила:

– Нет! Цири, правда… у господина Картье нет любимцев.

– Семь лет я выбивалась из сил, чтобы впечатлить его, заслужить одобрение, увидеть хотя бы тень улыбки. – Ее лицо было смертельно бледным, зависть горела в ней словно пламя. – И вот появляешься ты. Видела, как он смотрел на тебя сегодня? Как хотел тебе улыбнуться? Вы щебетали о мэванской королеве и магии, будто меня вообще не было в комнате.

– Цири, пожалуйста, – прошептала я. Мой голос звучал хрипло от обиды: ее слова глубоко меня ранили.

– Он не мог ничего с собой поделать, – продолжала Цири. – Подозвал тебя и сказал, что уже выбрал тебе созвездие. Почему именно тебе? Разве он не мог сказать это и мне? А, все ясно: ты – его любимица, его фаворитка.

Мои щеки вспыхнули при мысли, что Цири подслушивала. Я не знала, что сказать: меня душил гнев, но спорить с ней было все равно что биться головой о стену. Она смотрела на меня в упор, готовая к ссоре.

Портной распахнул дверь и позвал ее.

Проходя, Цири задела меня краем юбки. Я вдохнула аромат лилий, всюду сопровождавший ее, и моя сестра-избранная исчезла в комнате. Портной закрыл дверь.

Я медленно опустилась на пол. Ноги казались ватными. Я согнула колени и обхватила их руками, прижав к груди. Уставилась в стену. Голова начала пульсировать, и я устало потерла виски.

Я никогда не думала, что была любимицей господина Картье. Ни разу. Меня смутило, что Цири могла прийти в голову такая глупость.

В доме Магналии существовали правила, которым неотступно следовали все наставники и наставницы. Нельзя иметь любимцев среди избранных. Они оценивали нас по определенной шкале во время солнцестояния, далекой от любых симпатий и антипатий, хотя, конечно, могли определенным образом помогать нам. Они не дарили избранной плащ, если она не раскрывала своей страсти. И, хотя их методы обучения различались, начиная с танца и заканчивая шуточными дебатами, общим было одно главное правило: они никогда нас не касались.

Господин Картье был почти идеален. Он ни за что не решился бы нарушить правила.

Я думала об этом, закрыв глаза, прижав ладони к пылающим щекам, когда почувствовала слабый запах дыма. Я глубоко вдохнула, впитывая его всем своим существом… Аромат горящего дерева, сухих листьев, длинных переплетенных стеблей… Запах алой от огня стали… Дыхание ветра, прилетевшего с безоблачного синего неба… И открыла глаза. Магналия пахла по-другому.

Свет вокруг изменился: из теплого и золотого стал холодным и сумрачным. До меня долетел далекий мужской голос.

– Милорд! Милорд, она здесь и хочет увидеть вас…

Я неуверенно поднялась на ноги, прислонилась к стене и посмотрела в коридор. Казалось, голос приближался, усталый и дребезжащий – голос старика, но я по-прежнему никого не видела. В голове промелькнула мысль о неизвестной мне потайной двери: возможно, из нее вот-вот должен был появиться слуга.

– Милорд?

Я отбросила эту догадку, когда поняла, что он говорил по-дайрински, на языке Мэваны.

Я хотела шагнуть вперед, чтобы найти говорившего, но дверь примерочной с грохотом распахнулась.

Из нее вылетела Цири и, не обращая на меня внимания, бросилась по коридору. Свет опять стал по-летнему золотым, едкий запах дыма исчез, незнакомый голос растаял среди пылинок.

– Бриенна, – позвал портной.

Я заставила себя сделать несколько шагов по коридору и вошла в примерочную. Аккуратно отложила в сторону книгу Картье и застыла на возвышении, словно статуя, пока портной снимал мерки. Моя голова раскалывалась, на шее и запястьях неистово бился пульс. Я посмотрела на себя в зеркало.

Кожа белая как снег, карие глаза покраснели, губы сжались в линию. Казалось, я только что увидела призрака.

Большинство валенийцев скажут, что они не суеверны. Но это не так. Именно поэтому мы рассыпаем травы у порога в первый день каждого сезона и играем свадьбы только по пятницам. Поэтому все хотят, чтобы в семье было четное число сыновей.

Я знала, что святые порой являлись к грешникам, но это… Скорее, казалось, что Магналия населена призраками.

А если это правда, то почему я услышала их только сейчас?

– Замечательно, мадемуазель, вы свободны.

Я сошла с возвышения и взяла книгу. Портной, без сомнения, счел меня грубиянкой, но я не могла говорить: дыхание замерло у меня в горле, когда я открыла дверь…

Коридор был таким же, как всегда.

Я сделала шаг вперед, вдохнула запах свежего хлеба, доносившийся с кухни, услышала, как мелодия Мириай струится в воздухе словно ветер, почувствовала гладкие черно-белые плитки под подошвами туфель. Да, это была Магналия.

Я покачала головой, желая стряхнуть паутину, спутавшую мои мысли и чувства, и посмотрела на книгу у себя в руках.

Под тонким пергаментом ее темно-бордовая обложка сверкала, словно рубин. Книга больше не была древней и потрепанной. Она казалась только что напечатанной и переплетенной.

Я остановилась, осторожно сняла пергаментную обложку и позволила ей упасть на пол. Я смотрела на книгу во все глаза – на название «Книга Часов», словно отчеканенное золотом. Я его даже не заметила, когда Картье передал мне том, таким потрепанным и старым он был. На обложке сверкала золотая пыль, и только, но теперь название читалось ясно.

Что я скажу ему, когда настанет время ее возвращать? Что коварная книжечка мэванских преданий повернула время вспять?

Стоило мне об этом подумать, как мое любопытство дало ростки. Я открыла книгу. На первой странице был изображен герб мэванского издательства и стоял год выпуска: 1430-й.