Шпага, честь и любовь - Анатолий Минский

Памятуя команду офицера, Алекс чуть помедлил, едва сдерживая нетерпеливое желание прыгнуть в гущу драки, прямо в клубы порохового дыма, и похвалил Горана за предусмотрительность. На шум стрельбы из дома выскочили четверо с винтовками и револьверами, привнося нездоровый перевес вражеской стороне. Алекс спикировал на спину замыкающему, всадив шпагу с лёту в затылок через широкополую шляпу. Если повезёт, и клинок перешибёт позвоночник — дело сделано. Но даже если враг проживёт ещё несколько секунд, с такой раной он не шибко разговорчив.

— Подло бить в спину! — кричал Алекс на тренировках.

— И не разумно, — соглашался Горан. — Иногда они носят панцири. Коли в затылок — надёжнее.

Наука пригодилась.

Когда следующий бандит обернулся, привлечённый хрипом друга-покойника, практически уже покойника, Алекс успел скинуть крыло и выхватить револьвер. Шпага воткнулась в лоб чересчур бдительного почти одновременно с выстрелом в третьего несостоявшегося арестанта. С четвёртым вышла промашка.

Кучер ли, а может — очень способный охранник преступного груза, тот хлопнул кнутом и вышиб револьвер из руки Алекса. В неверном свете единственного факела, укреплённого у дверцы дальней кареты, мужчина действовал сказочно ловко.

Удар, и легионер с трудом укрылся рукой, которую ожгло жуткой болью даже через рукав мундира. Отдёрнув правую назад, Алекс едва удержал шпагу — противник чуть не лишил его последнего оружия.

Шаг вперёд — и удар. Лицо горит, за шиворот стекает кровь. Плебейская штука имеет важное преимущество перед благородной сталью, действуя на большем расстоянии.

Ещё шаг. Кнут сбивает головной платок, с ним — приличный кус кожи с волосами.

За ухом полилась кровь. Дьявол и все круги ада! Сколько можно же?!

Алекс почувствовал, что следующего удара не выдержит. Только Горан имеет право так издеваться над унтером… Молодой человек с яростным криком ринулся на врага, закрывая лицо исхлёстанной левой рукой, другую занёс для удара шпагой и… И со всей мочи швырнул вперёд импульс внутренней Силы, на какой только был способен.

Алекса остановило в прыжке, а владелец кнута жестоко приложился о стенку кареты, потеряв равновесие, восстановить которое ему уже не суждено — остриё шпаги вонзилось в глаз и упёрлось в свод черепа изнутри.

— Что за шум? — судя по тону, звук поединка против четвёрки преступников взволновал Горана не сильнее звона бьющегося фужера. — Арестовать не пробовал?

Прим-офицер ткнул шомполом в револьверный ствол, счищая нагар от дымного пороха, и защелкнул барабан с новыми патронами.

— По поводу ареста у них было другое мнение, синьор.

— Которое они никому не выскажут, — добавил Терон, выходящий с другой стороны. — Мои собеседники тоже стали молчаливыми.

— Потом состязайтесь в острословии, умники, — отрезал Горан. — Осмотримся в доме. И нужно обнаружить дурь, иначе мы просто хладнокровные убийцы, место которым на плахе.

В доме нашлись живые, а при некоторых усилиях — вполне разговорчивые особи. Серо-коричневого порошка, будь он сахаром, хватило бы бакалейной лавке средней руки на неделю.

Терон слетал за конным патрулём, во главе которого прискакал Марк в сопровождении сержанта и десятка рядовых легионеров.

— Я опять опоздал к самому интересному!

— Не горюй, дружище, — Алекс приобнял его. Жест совершенно немыслимый полтора месяца назад, Марк же не из сеньоров.

— Ого, как он тебя… — кавалерист потащил друга к свету факела. — Если синьорины и правда обожают мужчин с шрамами на мужественной морде, ты с сегодняшней ночи просто неотразим.

— Могу и тебе помочь. Но не сейчас, — Алекс выдернул факел из настенных крюков. Руку, левую щёку и кожу над ухом немилосердно жгло, но любопытство превысило желание заняться самоврачеванием.

Он увлёк Марка к берегу канала. У кромки воды по-прежнему лежало тело, закрученное в лётный плащ.

Легионеры отстегнули ремни, забрызганные липким, стянули очки с мёртвого и совершенно незнакомого лица. Плащ фиолетового цвета, золотое шитьё гвардии герцога Мейкдона.

Марк оценил не слишком глубокий, но вполне смертельный разрез на горле. Шпага легионера — скорее колющее, нежели режущее оружие, остро заточена только кромка переднего ребра на треть длины от кончика.

— Обиженный в присутствии подчинённых фалько Байон, а теперь ещё убитый гвардеец и конфискация запасов опиума, к которому герцог имеет явное отношение… Ты — мастер наживать врагов, мой друг.

— Его Горан зарезал. Впрочем, это ничего не меняет.

В карманах синьора нашлось только несколько золотых, законная добыча победителей, как крыло, револьвер и шпага покойника. Потом чуть не до утра тянулась бумажная волокита, а легионеры с шуточками ссыпали опий в канал, предвкушая злость фиолетовых торгашей. Что почувствовали рыбы, щедро накормленные наркотой, вряд ли кто узнает.

Не глядя на усилия легионного лекаря и «особую» домашнюю мазь из запасов Марка, Алекс и на третьи сутки смотрелся не очень бодро. Горизонтальный рубец на щеке, стянутый пластырем, и лопнувшая кожа над ухом, сшитая суровой ниткой как сапожная подошва, были прикрыты плотной повязкой, через которую местами проступила кровь. На перевязи в лубке покоилась и левая рука, располосованная кнутом едва не до кости.

— Сущие дети… На пятнадцать секунд оставил его одного. Уж и не знаю, как наказать.

— Не стоит! — с довольным видом заключил элит-офицер Иазон, восседая на кресле в начальственном кабинете словно на троне. — Мы опять посрамили городскую полицию. Целая подвода опия, надо же.

Терон попытался сохранить невозмутимое выражение лица. Уж он-то точно, в отличие от неосведомлённого северянина Алекса, был уверен в невозможности в столь крупных объёмах перевозить запрещённый товар, не приплачивая городской полиции. И только воздушный патруль легиона, особенно отряд сумасшедшего и неподкупного Горана, способен ставить палки в колёса, тем повышая риски и конечную цену дозы.

Гримасу забинтованного северянина никому разобрать не удалось.

Из-за портьеры выступил до этого укрытый от взглядов немолодой человек в мундире императорской гвардии. Командир легиона представил его, однако только Терон ранее не встречался с элит-офицером Ториусом Элиудом. Даже у Алекса единственный глаз, оставшийся вне повязки, глянул радостно и с признательностью: он не забыл человека, выписавшего рекомендательное письмо Иазону. С другой стороны, измученное тренировками тело и раны от последнего боя тоже достались благодаря той протекции, но Алекс не в претензии — знал куда шёл.

Синьор Ториус благожелательно кивнул Горану, испытующе окинул взором Терона, затем иронично улыбнулся при виде плачевной внешности своего протеже.

— Тройка орлов?