Царь Соломон - Петр Люкимсон

Фундаментальная энциклопедия «История Земли Израиля» датирует воцарение Соломона 965 годом до н. э.[28] Василий Васильевич Струве осторожно датировал начало правления Соломона «около 950 года до н. э.»[29].

Известный историк Семен Маркович Дубнов в своей «Краткой истории евреев», впервые изданной в 1912 году, определяет время правления Соломона периодом 1015–977 годов до н. э., утверждая, что тот вступил на престол «едва достигши 25 лет»[30] — видимо, считая, что Давид согрешил с Вирсавией в возрасте сорока четырех лет, учитывая смерть его первенца, но отвергая при этом версию о его длительной болезни.

В хронологии Дубнова с возрастом Соломона во время женитьбы и рождения первенца вообще не возникает никаких вопросов.

В то же время (по меньшей мере, пока у нас не появилось предельно четких археологических доказательств) не стоит сбрасывать со счетов и традиционную версию. В конце концов, теоретически, особенно с учетом того, что для народов Ближнего Востока характерно раннее половое созревание, мальчик в 11 с небольшим лет может стать отцом.

Это тем более вероятно, что Соломон, как известно, был необычным человеком, отличавшимся в числе прочего и непомерным сексуальным темпераментом.

Он вообще любил и умел удивлять окружающих, нередко приводя в замешательство именно тех, кому казалось, что они знают его как облупленного.

В течение трех последних лет жизни царя Давида произошел ряд событий, сыгравших немаловажную роль для всей последующей еврейской истории.

После потрясшей страну гражданской войны Давид, чтобы упорядочить налогообложение и призыв в армию, решил провести всеобщую перепись населения. Однако этот вполне логичный и рациональный с политической точки зрения шаг находился в резком противоречии с Законом. Тора — Пятикнижие Моисеево — как известно, категорически запрещает пересчитывать евреев «по головам», уподобляя таким образом избранный народ скоту и нивелируя значение каждой отдельной личности.

Иоав пытался напомнить Давиду об этом запрете, но царь настоял на своем. Когда же спустя почти десять месяцев перепись была закончена, на страну как наказание Свыше обрушилась эпидемия страшной болезни.

Ожидая от Давида раскаяния в грехе, Всевышний посылает к нему пророка Гада с повелением совершить жертвоприношение на гумне иевусея Орны (Орнана, Аравны), расположенном рядом со стенами Иерусалима. Во время молитвы на гумне Давид видит парящего над ним ангела, и в этот момент, почти на исходе жизни, ему, наконец, открывается то место, где должен быть построен Храм.

Давид спешит выкупить у Орны этот участок земли за 600 шекелей золота (6,854 килограмма) и снова становится одержим идеей строительства Храма. Он не только проводит ревизию всех за многие годы собранных для этого строительства материалов, но и составляет подробный план будущего «Дома Бога», то есть становится его архитектором.

Но к тому времени дни царя были уже сочтены. Давид только-только приближался к своему 70-летию, он отнюдь не был глубоким стариком даже по понятиям своей эпохи, но какая-то страшная болезнь точила его изнутри. Давид буквально на глазах худел и слабел, странная слабость во всех членах валила его с ног; его то и дело сотрясал озноб так, что он кутался в одежды, просил принести ему побольше одеял, но все было тщетно. Тогда у вызванных к царю врачей и возникла спасительная, как им показалось, идея, как вернуть его к жизни:

«Когда царь Давид состарился, войдя в преклонные лета, то покрывали его одеждами, но не мог он согреться. И сказали ему слуги его: пусть поищут для господина нашего царя молодую девицу, чтоб она предстояла царю и ходила за ним, и лежала с ним — и будет тепло господину нашему царю. И искали красивой девицы во всех пределах Израильских, и нашли Ависагу Сунамитянку, и привели ее к царю. Девица была очень красива, и ходила она за царем, и прислуживала ему, но царь не познал ее» (3 Цар. 1:1–4).

Расчет врачей был понятен. Они надеялись, что первая красавица страны не просто согреет Давида теплом своего юного тела, но и разбудит в нем былой жар, и новая страсть придаст ему силы. Увы, этого не произошло. Если следовать прямому тексту Библии, тот самый Давид, который совсем недавно владел целым гаремом, не захотел или не сумел даже овладеть приведенной к нему девушкой, не говоря уже о том, чтобы воспрянуть благодаря ей к жизни.

Правда, мидраш и тут вносит свои поправки. По его версии, Давида так потрясла красота Ависаги (Авишаг), что он решил сохранить ее девственной для своего сына Соломона, хотя еще вполне мог наслаждаться женщиной. Однако, когда Давид сказал ей это, девушка с иронией заметила: «Когда вор не может украсть, он строит из себя честного человека!»

Эта насмешка, говорит Талмуд, привела Давида в такую ярость, что он несколько раз подряд овладел Ависагой, но… необычным путем, «не так, как принято мужчине овладевать женщиной».

Между тем состояние здоровья царя продолжало ухудшаться. Все ждали, когда же он сам назовет имя наследника, но Давид все медлил с этим решением. Как следствие, в окружении царя началась ожесточенная борьба за власть, и вскоре все царедворцы раскололись на две враждебные партии.

В первую из них вошли главнокомандующий царской армией Иоав, первосвященник Авиафар, командиры резервистских полков и ряд министров. Они считали, что после смерти Давида его место на троне должен сменить Адония — старший из оставшихся в живых сыновей.

Вторая партия, во главе которой стояли пророк Нафан, первосвященник Садок, начальник гвардии наемников богатырь Ванея (Бенаягу) и Вирсавия, была убеждена, что наиболее достойным наследником Давида является Соломон.

У каждой из этих партий были свои доводы в пользу поддерживаемого кандидата, причем политические, религиозные и личные мотивы были переплетены у них настолько тесно, что одни были попросту невозможно отделить от других.

Иоав и Авиафар были рядом с Давидом со времен его молодости, еще с той поры, когда он скрывался в пещерах и пустынях от царя Саула. Адония, родившийся в годы правления Давида в Хевроне, вырос у них даже не на глазах, а на руках. Оба они, несомненно, любили этого принца. В планах Давида — передать трон младшему сыну от любимой жены — им виделось прямое нарушение Закона. Ведь в Торе ясно сказано: «Если будут у человека две жены, одна любимая, а другая нелюбимая… и первенцем будет сын нелюбимой, то при разделе сыновьям своим имения своего он не может сыну жены любимой дать первенство пред первородным сыном нелюбимой; но первенцем должен признать сына нелюбимой и дать ему двойную часть из всего, что у него найдется, ибо он есть начаток силы его, ему принадлежит право первородства» (Втор. 21:15–17).