Рожденный очаровывать - Сьюзен Элизабет Филлипс

Замок ванной щелкнул.

Ей следует поосторожнее вести себя с Дином, иначе завтра утром он попросту бросит ее здесь и уедет. Но к сожалению, тактичность не была ее сильной стороной.

Он вышел из ванной в одном полотенце, завязанном на бедрах. Настоящий римский бог, решивший передохнуть в самый разгар оргии, пока к нему не пришлют очередную храмовую девственницу. Но, когда на него упал свет, ее пальцы судорожно сжали блокнот Нет, это не безупречная, выточенная из мрамора красота римского божества. У него тело воина; мощное, готовое к бою, строго функциональное.

Он заметил, как она смотрит на три тонких шрама на плече.

– Разгневанный муж.

– Возмездие за грех. – бросила она, ни на минуту ему не поверив.

– Кстати, о грехе...

Его ленивая улыбка источала соблазн.

– Я тут подумал... Поздняя ночь... два одиноких странника... мягкая постель... Нельзя придумать лучшего способа развлечь друг друга, чем воспользоваться всеми преимуществами подобного

ложа.

Очевидно, ему надоело ходить вокруг да около, и он прямиком ринулся к воротам. Что же, роскошная фигура и безупречно красивое лицо позволяли ему мнить себя покорителем женщин. И она вполне это понимала. Любых женщин. Кроме нее.

Он придвинулся ближе. Она ощутила запах мыла и секса и уже обдумывала снова затронуть тему его голубизны, но к чему стараться? Можно отговориться головной болью и смыться из комнаты... или поступить, как всегда, и принять вызов. Она отложила блокнот и встала.

– Так вот как обстоят дела, Бу. Не возражаете, если я буду называть вас Бу?

– Собственно говоря...

– Вы красивы, сексуальны и неотразимы. Вашего обаяния хватит на сотню мужчин. Потрясающий музыкальный вкус, богатство... чего еще желать. Кроме того, вы очень умны. Не думайте, что я не заметила. Но вся штука в том, что меня вы не заводите.

Его брови стремительно сошлись в одну линию.

– Я... я вас не завожу?!

Она постаралась принять извиняющийся вид.

– Дело не в вас. Во мне.

Дин ошеломленно моргнул, кажется, окончательно растерявшись. И стоило ли винить его: он, вне всякого сомнения, пользовался этой фразой тысячу раз. Должно быть, крайне неприятно, когда нечто подобное бросают тебе в лицо.

– Ты что, издеваешься?

– Ни в коем случае. Вот вам чистая, незамутненная правда. Мне куда спокойнее с неудачниками вроде Монти... нет, не то, чтобы я намеревалась совершить еще одну ошибку такого рода. Если бы я легла с вами в постель... – а я долго и мучительно размышляла об этом...

– Мы встретились всего восемь часов назад.

– Я почти безгрудая, и меня даже нельзя назвать хорошенькой. И я бы постоянно ощущала, что вы используете меня только потому, что я оказалась под руками, и от этого чувствовала бы себя полным дерьмом. А отсюда недалеко и до очередного приступа депрессии, и, откровенно говоря, я и без того провела немало времени в психушках.

Глаза Дина расчетливо блеснули.

– Что-то еще?

Она сгребла блокнот вместе с бутылкой пива.

– И последнее: вы мужчина, привыкший к обожанию, а я этого не умею.

– Кто сказал, что ты даже не хорошенькая?

– О, это меня волнует мало. У меня такой сильный характер, что красота была бы явным перебором. Честно, до сегодняшнего вечера это проблемы не представляло... ну, если не считать Джейсона Стенхопа, но это было в седьмом классе.

– Понятно, – кивнул Дин, продолжая улыбаться.

Блу с самым небрежным видом подступила к смежной двери.

– Представьте, что вы только сейчас избежали смертельного выстрела.

– Не могу. Пока что меня одолевает похоть.

– На этот случай телевизоры в отелях всегда транслируют порнографические каналы, – сообщила она, поспешно выскользнула за дверь и впервые за этот час вздохнула свободно.

Самое главное – опережать на полшага Дина Робийара. А для этого следует постоянно лишать его равновесия. Но вот сможет ли она продержаться до Канзас-Сити? Кажется, это так же проблематично, как и то, что она будет делать, попав туда.

Бобри, должно быть, не спала ночь, поскольку наутро рисунок был готов. Она подождала, пока они остановились поесть на главной стоянке грузовиков штата Канзас, прежде чем положить перед ним лист бумаги. Дин уставился на результат ее творческого вдохновения. Неудивительно, что у нее нет ни цента! С такими-то способностями!

Бобри подавила зевок.

– Будь у меня больше времени, нарисовала бы его пастелью.

Дин с ужасом представил, что она способна натворить пастельными красками. По его мнению, и карандаша было более чем достаточно! Да, сходство определенно есть, но все черты лица искажены: глаза поставлены чересчур близко к переносице, линия волос отступила со лба на добрых два дюйма, а пара лишних фунтов привела к тому, что у него появились собачьи брылы. Но и этого ей показалось мало: она каким-то образом укоротила его так, что он казался расплющенным. Дин редко лазал за словом в карман, но собственный портрет поверг его в ступор. Блу надкусила глазированный шоколадом пончик.

– Не правда ли забавно, как легко исказить даже самое красивое лицо?

Только сейчас он понял, что она сделала это намеренно. Но при этом выглядела не столько самодовольной, сколько задумчивой. Ни малейших признаков злорадства.

– Мне очень редко удается поэкспериментировать, – пояснила она. – Вы были идеальной моделью.

– Рад услужить, – сухо бросил он.

– Я, естественно, нарисовала еще один.

Блу вынула из папки второй рисунок и небрежно бросила на стол, где он приземлился рядом с недоеденной булочкой. На листе нотной бумаги красовался развалившийся на постели Дин: колено согнуто, расстегнутая рубашка открывает грудь... словом, намерения ясны с первого взгляда.

– Предсказуемо роскошен, – хмыкнула Блу, – но несколько скучноват, не находите?

Не просто скучноват, но и какой-то скользкий. Поза чересчур расчетлива, выражение лица слишком победоносное.

Она видела его насквозь, и это ему не нравилось. Дин все еще не до конца поверил, что она кинула его прошлой ночью. Неужели он потерял нюх? А может, никогда его и не имел? Поскольку женщины сами вешались ему на шею, не было нужды играть роль сексуального агрессора. Нужно срочно исправлять этот промах.

Он снова принялся изучать первый рисунок и, рассматривая своеискаженное лицо, невольно задался вопросом, какова была бы его жизнь, родись он таким, как на портрете Бобри. Во всяком случае, никаких выгодных контрактов от «Энд зон» и парфюмерной компании ему уж точно бы не дождаться! Даже в детстве необычнаявнешность не раз служила ему хорошую службу. Теоретически он всегда это понимал, но рисунок Бобри все поставил на свои места.