Сценарий. Холодный город - Сергей Романов

главное, самим улететь. Говорят, в Алма-Ату будет самолёт. Да хоть в Стамбул, всё ближе к Европе. Я сразу в тёплую ванну, у меня всё тело болит. Жжёт и чешется. Ужа-ас! Я тоже в ванну, а потом что-нибудь куплю себе. Брилики? Да, и белья всякого. Моё тоже на мне растворилось. Всё чешется. Хорошо, как о себе – больше ни о ком думать не надо. Хорошо, дети не здесь. А самолёт точно будет? Да. Уже прилетал московский. Военные руководят приёмом самолётов и посадкой. Был бардак сильный при посадке в самолёт, мы не рискнули. Говорят, двоих застрелили. А столько постреляли уже! Всё равно нам. И всем. Лезли, даже детей бросали. Ужа-а-с!

– Доктор, а водки не осталось? – вдруг спросил профессор.

– Нет, профессор. Вся в Вас, – пошутил доктор.

– Пойду пройдусь, обстановку проверю, – профессор с трудом встал с сиденья.

– Осторожно, профессор, вас так шатает, как на корабле в качку, – снова пошутил доктор.

– Да, а что? Нам морякам всё нипочём, хы-хы, – профессор ухмыльнулся и так резвенько, слегка прихрамывая, спустился вниз в большой зал.

– Военные кипяток привезли, – услышал он громкую фразу одного из старобеженцев.

Подтянул сумку. Достал термосы. Подумал: «Пригодились, однако». Нашёл в зале фитоняшек. Озадачил их важным заданием. Они согласились и так же, как профессор, резво убежали на первый этаж. Сам он зашёл за угол зала, где начинались кабинеты таможни. Все закрыты. Толкнул сильно одну дверь. Не поддалась. Зло пнул, на третий раз она хрустнула и открылась. Вернулся, взял пакет с «Дошираком». Принёс, достал упаковки и расставил их на столе. В кабинете было очень холодно, видимо, пропускало окно. Но зато был стол и стулья. С хрустом открыл и с хрустом же закрыл плотней окно. Пооткрывал шкафы, нашёл открытую бутылку дагестанского коньяка и много шоколадок. Всё выложил на стол. Ещё кофе и кружки. Пошёл караулить девушек. Сел у лестницы, где у окна уже курили богато одетые мужчины.

Наверное, это неприлично слушать чужие разговоры, но они просто громко говорили. Видимо, чувствовали безопасность, тепло и скорое окончание ужаса.

– А что Еремеев сидит такой, м-м, никакой? Даже на меня ноль эмоций?

– О-о, самый первый приехал, хотел самолёт купить весь сразу. Тут такой бардак был. Прилетели два чартера, этих отдыхавших высадили кое-как, они в непонятке, что происходит. Их давай гнать из порта, они в кипеж, кто-то допёр и назад в самолёт полез. Кто-то недопонял таксистов, а их очень много было, все со стволами и ножами.

– Что недопоняли?

– Что золотом надо за поездку рассчитываться или валютой. Рубли сразу не в ходу стали. Драки, поножовщина. Менты и таможня постреляли, немного стихло. Потом поняли, что кирдык пришёл, и сами в город рванули. Ещё ночь была. Когда электричество аварийное закончилось, тут такое началось! Мы к военным рванули. Они утром порядок навели. Постреляли немного. Да уже все в город рванули, даже не в город, а в посёлки. Там тепло есть. Потом эти или ФСБ или ФСО появились. Ну и порядок установили. И эвакуацию предложили. Многих на тепловозы в сторону станции Кононово отвезли.

– И что Еремеев?

– Так он семью ждал. Они ехали из загородного его поместья из-за там Ясной Поляны, на трёх машинах с охраной. Не доехали. И связи нет. Хотя у охраны всё было спутниковое.

– Да чё там охрана! Ты думаешь, мы тут как оказались? – он зло кинул окурок на пол.

– М-м, – развел руками второй.

– Вот. Как только ТЭЦ взорвались, охранник дежурный, как его, бля, забыл, сразу вызвонил семью свою, они и приехали сразу. Часа не прошло, как, бля, заранее все спланировал. Попросился в гостевой домик. Я разрешил. Потом ещё родня и друзья. В баню. Я разрешил. И чую, что пипец подкрался, валить надо. А Люська в ванной душ принимает. Я в кейс документы на заграннедвижимость и карты покидал. И тут стрельба началась в стороне Аркаши Погосяна, м-м, ну нефтебаза.

– А, знаю.

– Так сильно, пипец. Стихло когда всё, я во двор выхожу, а там этот охранник со стволом в руках. А у ног его голова этого Аркаши валяется. Я смотрю, а этот сука говорит: «Вот через забор перебросили, вы следующий у них на очереди». Я кричу: «Вали их всех на хер!» А он: «Я за вас и ваш сраный дом валить никого не буду. А вот у вас есть полчаса съебаться отсюда по-тихому». Это, блядь, из моего-то родного дома? Сука!

– О, как у вас, у-у…

– Я Люську из ванны выволок. Наорал. Она всё кобенилась, пока голову Аркашкину не увидела, и теперь впереди меня бежит, мать моих детей, бл…

– Страшно.

– Это херня. Я вернусь и мстить начну всем. Пипец голов поотлетает.

– Это да, м-м, но я всё не пойму, ты же на все каникулы уехал.

– Да, бл-л, это да, но видишь, бля, Катерину надо было оформлять на роды в Швейцарию.

– Это кого?

– Да что кого? Катьку. Кого.

– А-а, эту кобылу с планового? Так это ты её обрюхатил?

– А дурр-ра, пипец!

– Зато сиськи какие, и эти глаза, ха-ха.

– Вот я и вернулся из-за дуры, бля. Сидел бы счас по телевизору на эти ужасы смотрел из Праги, бля. А ты что так говоришь?

– Как?

– Как-то рот у тебя, что-то не в порядке. Болит?

– А-а, это имплантаты поставил. Ещё не привык. Два миллиона отдал.

– Теперь думаешь, кусать ими или нет? – ухмыльнулся барин.

– Типа того, такие деньжищи. Я тебе скажу, ни за что… Это же зубы, просто я до сих пор, я…

Видимо, второй богато одетый в цветастый лыжный костюм с большой надписью на спине «Анджело Бадаламенти» сильно переживал о деньгах, о зубах и, наверное, о стране. Ещё он беспрерывно теребил холщовую сумку с вышивкой. «Твин Пикс» было вышито на сумке второго богато одетого мужчины.

«Стильная сумка», – думал доктор, карты банковские в ней, бумаги в ней, надежда в ней. «Зачем?» – это была не мысль и не слово, это была пустота. Он почему-то с удовольствием втягивал запах сигарет, хотя сам никогда и не курил. Его организм, наверное, думал, что и этим можно утолить голод. «Австралия, – подумал доктор. – Почему?» Доктор вспомнил джентльмена с холщовой сумкой. Он привозил в город инвестора из Австралии как основное доказательство: откуда деньги. Смешно, но оттуда же, из Австралии, и наследство у самого губернатора области, от тётушки, безвременно почившей, все триста миллионов. Когда она успела туда эмигрировать? После революции или до? И откуда у неё миллионы те? «Да и чем там