Борьба на Юге. Жаркое лето и зима 1918. - Alexandr Dornburg

шел своей дорогой, используя обстановку и применяя те средства, какие ему казались наиболее целесообразными. А вот Атаман Краснов совсем распустил Добровольческих вшей, сосущих казачью кровь, и это было за пределами всякого разума, в том числе моего личного. Однако, союз – вещь хорошая, но деньги все-таки всем нужны. В общем, по любому, наши люди нервничали. Они « устали ждать» реальной помощи от Добровольцев. Пора их брать на цугундер.

Помимо чисто стратегических соображений, которые я выставлял Атаману о желательности присоединения пограничных пунктов к Дону, Атаман подготовлял казачье сознание к необходимости выхода за пределы области. Из совокупности донесений с фронта, я имел все основания предполагать, что за черту границы Области казаки не пойдут, что вскоре и оправдалось. Даже при длительной обработке казачьего сознания и применения разных искусственных мер, донцы, как известно, весьма неохотно, выходили из пределов своего края.

Таким образом, желанию Атамана упрочить положение Дона и создать здесь надежную базу для будущих действий по освобождению России, слабоумный клоун- генерал Алексеев, никогда не делающий выводов из своих провалов, придает совершенно иной смысл. Национальные стремления генерала Краснова, он с добавкой глупой иронии, окрашивает в "самостийный" цвет, что бесспорно лишь усилило взаимное непонимание и недоверие между генералами Красновым и Деникиным. Ты же явный идиот имперского масштаба и имперских же амбиций , куда тебе рассуждать о подобных материях, тебе можно поручить только сортиры драить!

Далее: вынужденное обстоятельствами заявление Донской власти -- держать вооруженный нейтралитет и не допускать никакой вражеской силы на территорию Дона, -- весьма обеспокоило генерала Алексеева и сообщая об этом своему подельнику генералу Деникину, он советует Добровольческой армии обратить на это особое внимание. В конце же письма генерал Алексеев, опускаясь до предательства, говорит: "Должен откровенно сказать, что обостренность отношений между генералами Красновым и командованием Добровольческой армией, достигшая крайних пределов и основанная меньше на сути дела, чем на характере сношений, на тонне бумаг и телеграмм, парализует совершенно всякую работу". Какую работу? Марш сортиры чистить, тупица! А то воевать ему видите ли скучно, душа просится в полет!

Но, скажу я, прояви хоть каплю здравого смысла вожди Добровольческой армии к генералу Краснову ( что совершенно из области фантастики), окажи доверие, отбрось они предвзятые мысли и обидные для него сомнения, откажись от своих необоснованных притязаний к Дону и попроси Атамана искренно изложить им его заветные мечты и цели -- отношения несомненно были бы иные. Они увидели бы перед собой, прежде всего, большого русского патриота, горячо и бесконечно любящего Родину и готового за нее отдать все, вплоть до жизни.

Поняли бы они и его лукавую, гибкую политику в отношении немцев -- все только им обещать, использовать все средства и возможности, втянуть в борьбу с красными все новые государственные образования, лишь бы избавить Россию от большевиков, а дальнейшее уже не дело Атамана, а дело всей России. Совсем другой коленкор, а? Но этого, однако, им от Бога дано не было.

В истории государств можно найти неоднократные подтверждения тому, что чем политика была вероломнее, лукавее, эгоистичнее и, быть может беспринципнее, тем чаще она давала государству максимум благополучия и благоденствия, (к примеру, Англия). Лица, проводившие ее с точки зрения национальной идеи своего государства, обычно расценивались большими патриотами и благодарное потомство воздвигало им памятники. Не стремясь выдумывать велосипед, можно было воспользовался английским опытом. Человек многогранен, он может быть подлецом и одновременно большим государственным деятелем.

Положив в основу своей политики благо Дона, неразрывно связанное с благом России, здесь Краснов выказал большую гибкость и нужную изворотливость и, как опытный кормчий, крепко держал руль, ведя свое судно к намеченной цели. Его донельзя простую, по существу политику, упорно не хотел уяснить генерал Деникин, считавших себя пупом земли . Политику Краснова он называет "слишком хитрой" или "слишком беспринципной" и осуждая ее, приводит ряд, по его мнению, ярких противоречий, как например:

"Немцам -- бичует глаголом и сотрясает воздух слабоумный генерал Деникин, амбициозный неудачник, по сути, нуль без палочки -- он (Краснов) говорил о своей и "Союза" преданности... союзникам, -- что "Дон" никогда не отпадал от них и что германофильство (Дона) вынужденное.. . Добровольцев звал идти вместе с Донскими казаками на север на соединение с чехо-словаками ... донским казакам говорил, что за пределы войска они не пойдут..., наконец, большевикам писал о мире..."

Дюма отдыхает… А по теории лютого идиота, генерала Деникина, очевидно надо было поступить совершенно иначе: немцам сказать, что они враги и даже " чтобы немчура не зазнавалась" тут же объявить им войну, имея при этом 10 пушек и те без снарядов, 3--5 тыс. винтовок, почти без патронов, армию численностью в 5--6 тыс. человек, в образе неорганизованной толпы и плюс к этому несколько тысяч раненых и больных, главным образом добровольцев, переданных беспечным генералом Деникиным, будущим политэмигрантом, на иждивение Дона.

А когда придут союзники то с ходу им заявить, что Дон не признает их, от помощи их отказывается и начать петь дифирамбы немцам; Добровольцам говорить - оставайтесь, живите за наш счет и размножайтесь спокойно на Кавказских курортах под защитой Дона, а войско казаков одно будет выдерживать натиск многомиллионной массы русского народа, вооружаемого и натравливаемого Советской властью против казачества. Ясен пень, именно так и надо поступать! Как вообще с такими убогими мозгами Деникин стал генералом? Это великая тайна мироздания! Хотя, может при царском режиме, он для этого интенсивно работал своей задницей...

Далее: упрек о не выводе казаков за пределы области также неоснователен. Всеми правдами и неправдами, мы тянули казаков за пределы Войска, о чем свидетельствуют наши многочисленные приказы. Но мобилизуя старшие возрасты, мы вынуждены были им сказать, что они за пределы области выведены не будут, а призываются лишь для борьбы внутри Дона.

Таким образом, фраза, выдернутая генералом Деникиным из приказа, относится не ко всему служилому элементу, а только к известному возрасту. Нельзя было с горячим сердцем строить иллюзию и