На вершине бездны - Артем Евгеньевич Белянин

коменданта милосердия не больше, чем у голодной акулы, — снимая с пояса одного из солдат связку ключей, прохрипел Барт. — Потерпи, братец, я сейчас, — добавил он, защёлкав замком. — Готово!

Измождённый гладиатор опустился на пол и воспалённым взглядом скользнул по крестоносцу и пирату. Лица этих людей ему были незнакомы, но лежащие у его ног стражники явно давали понять, что намерения их были ему дружественными.

— Пойдём, приятель! Нужно выбираться отсюда, пока нас не подвесили рядом с тобой, — бережно помогая Эстебану подняться, сказал Гаспар.

Подхватив узника под руки, крестоносец и пират двинулись к лестнице. С трудом поднявшись наверх, они вытащили еле волочащего ноги Эстебана наружу. Солнечный свет больно ударил по глазам.

— Потерпи, приятель! — глубже подсаживая под плечо обессиленного гладиатора, произнёс Гаспар.

Со стороны ворот один из офицеров, идущих в сторону комендатуры, остановился и пристально посмотрел в их сторону.

— Эта сучоныш нас заметил! — прохрипел Барт. — Тревогу поднимет! Нутром чую.

Веласкес, держащий алебарду, помахал офицеру рукой. Однако не сводящий с них глаз военный отвернулся и что-то громко закричал солдатам.

— Якоря им в брюхо! Уходим!!! — закричал Барт и, перекинув через себя руку Эстебана, громко шаркая башмаками, двинулся к спуску в канализацию.

Побросав алебарды, Веласкес и янычар обнажили мечи, готовясь с тыла прикрывать отступление.

Эстебан, уже вполне осознавший, что происходит, изо всех оставшихся сил пытался облегчить ношу Гаспара и Барта, отчаянно передвигая ватными ногами.

Поднятые по тревоге солдаты уже неслись по двору. Последним в подземелье спрыгнул янычар.

— Шевели ногами! — прикрикнул османец на замешкавшегося впереди Веласкеса.

Конкистадор, лязгая тяжёлым доспехом, ускорил шаг. Свернув за поворот, беглецы услышали, как позади гулким эхом загрохотали солдатские ботфорты.

— Не успеем! — прошипел янычар. — Нужно принимать бой!

Из-за угла показалась дюжина вооружённых солдат. Раздались щелчки арбалетов. Несколько болтов отрикошетило от кирасы Веласкеса, а один глубоко вошёл янычару в грудь.

— Ум-м-м-м! — застонал османец и закашлялся кровью.

— Уходите!!! — заорал Веласкес на остановившихся Барта и Гаспара. — Уносите узника! Я справлюсь!

Крестоносец, недовольно сдвинув брови, стал опускать Эстебана на землю.

— Мы никуда не идём! — доставая саблю, прохрипел Барт.

— Кому говорят?! Уходите! — брызгая слюной, заорал Хуан. — Там щенки зелёные, не поцарапают даже. Знаю, о чём говорю! — ударив себя в тяжёлый нагрудник, добавил он. — Давайте же! Индеец с лошадьми долго не сможет ждать! Выбирайтесь, я следом! — с неоспоримой уверенностью в голосе сказал конкистадор.

Гаспар и Барт, недовольно переглянулись, но всё же подсели под Эстебана и двинулись дальше.

— А ты чего встал?! — заорал на раненого янычара испанец. — Уходи с ними!

В ответ османец лишь молча улыбнулся и, приложившись к плечу Веласкеса окровавленной пятернёй, шагнул в сторону врага.

— Аллаху Акбар!!! — громом разнеслось по каменным сводам.

В струящихся сквозь решётки лучах солнца засверкал ятаган. Хрипя кровавыми пузырями, янычар бросился вперёд и, влетев в толпу врагов, начал рубить.

— Святой Сантьяго, не покинь нас! — прошептал испанец и, вскинув меч, бросился на помощь османцу.

Один за другим солдаты коменданта сползали на пол, сваливались в канал и, спотыкаясь о тела павших товарищей, падали на спину, получая вдогонку смертельный укол испанской эспады или рассекающий удар ятагана.

Трое оставшихся в живых солдат, побросав оружие, пустились бежать обратно, к лазу.

— Не ваш сегодня день, ребята, — вытирая меч о камзол одного из убитых, произнёс Веласкес. — Я таких вояк в Мексике перебил не меньше сотни.

Османец сел. Его мертвенно-бледное лицо уставилось на окровавленное лезвие ятагана.

— Братец, не время сейчас останавливаться. Они скоро вернутся, уже с подкреплением, — положив руку, на плечо янычара сказал Веласкес.

Османец поднял на испанца свои большие глаза и, выдохнув, опустился на пол.

— О, Санта Мария! Нет! — с досадой выпалил конкистадор, до хруста сжимая кулак.

Проведя ладонью по лицу османца, испанец закрыл его веки. Вдалеке послышались голоса возвращающихся солдат. Легонько похлопав бездыханное тело янычара по плечу, словно отдавая ему воинскую дань, Веласкес вставил оружие в ножны и бросился в сторону выхода.

На площади в это время творился погром. Люди, разгоняемые солдатами, устроили небывалые беспорядки. В переполохе Карим стал уводить монаха с площади через узкий проход между домами. Уходя, Валейтудо то и дело оборачивался, словно пытаясь увидеть среди беснующейся толпы живого, спасённого Эстебана. Однако, вопреки наивному желанию монаха, его товарищ в эти минуты был совершенно в другом месте. Добравшись до индейца, напрочь выбившиеся из сил Гаспар и Барт едва сумели взобраться в седло. Подоспевший чуть позднее Веласкес вместе с индейцем помогли Эстебану и сами, оседлав коней, направили их к лесу.

Завязавшиеся беспорядки на площади стянули на себя большинство стражников, и беглецам удалось беспрепятственно покинуть город.

Через три часа все уже были в хижине лесника. В печи потрескивали дрова. Эстебан, укрытый шерстяным одеялом, крепко спал. В натопленной комнате, несмотря на множество людей, висело гробовое молчание, а на столе лежал изогнутый ятаган османца, всё ещё помнящий тепло руки своего павшего в бою хозяина.

Глава 8

Придержав коня, Кобылин соскочил с седла. Ведомый им отряд замер. Впереди стоял тот самый дом, в подвале которого должны были скрываться мятежники «Оплота». Взвод солдат с оружием наготове ждали команды к штурму.

Осторожно прижимаясь к забору, Кобылин двинулся вперёд. Солдаты, шелестя мундирами, последовали за ним.

Свернув за угол, комиссар на мгновение замер, после чего поднялся во весь рост и со злобой сплюнул. За стеной старого дома, где, по словам Эстебана, должен был находиться спуск в тайный подвал, расположилась огромная куча свиного навоза. Этого добра здесь было столько, что, по всей видимости, жители деревни свозили его сюда не один год.

— Убью, тварь! — глядя себе под ноги, прошипел Кобылин.

Отгоняя назойливых мух, комиссар обтёр рукавом потное красное лицо.

Позади раздались смешки. Кобылин развернулся и схватил одного из солдат за воротник.

— Смешно?! А, суки?! — зыркнув на военных озверевшими глазами, выпалил он.

Отшвырнув солдата, Кобылин шагнул навстречу притихшему взводу.

— Собакам вас скормлю, погань! В муштре сгниёте! В город, бегом марш! — скомандовал он и, раздувая ноздри, вскочил в седло.

Ударив лошадь, комиссар пустил её в галоп, оставляя позади себя бегущих солдат.

Влетев на главную площадь, Кобылин остановил коня. Там и тут стражники убирали с мостовой камни, палки, наскоро замывая свежую кровь.

— Что тут произошло? — удивлённо глядя на последствия беспорядков, спросил Кобылин.

— Народ усмиряли, — обтирая со лба пот, ответил солдат. — А пока усмиряли, заключённый сбежал. Мятежники постарались. Будь они прокляты! Дюжину наших солдат убили. Комендант Коррадо в бешенстве.

Кобылин побледнел и, переведя стеклянный взгляд на ворота внутреннего двора, хлестнул