Дети разлуки - Васкин Берберян

В тот вечер монахи решили закрыть парня в кладовке на третьем этаже. Только однажды она была использована для наказания студента, у которого под матрасом нашли порнографический журнал. Это была тесная комнатка, полная коробок с моющими средствами, и, как только закрывалась дверь, в ней наступала кромешная тьма.

– За что вы закрыли его здесь? – спросил полицейский директора.

– За плохое поведение.

Полицейский, пузатый и лысый, покачал головой и передвинул швабры и ведра, словно надеялся, что Дик спрятался за половыми тряпками.

Толпа молодых людей запрудила коридор, пока монахи с трудом старались сдерживать их и держать подальше от места расследования. Любопытство брало верх. Как Дику удалось так легко высвободиться?

– Вы утверждаете, что видели парня, когда тот сбегал, – обратился полицейский к привратнику.

Господин Беппе посмотрел на директора.

– Ну да, я видел его со спины из окна. Он бежал как сумасшедший под дождем к библиотеке. – И он указал в направлении здания, стоявшего за садовым мостиком. – Я даже позвал его. Я крикнул: «Микаэль!» – потому что думал, что это другой студент, на нем был зеленый френч Микаэля.

Отец Айвазян пошевелил губами, будто хотел что-то сказать, но промолчал.

Полицейский сделал привратнику знак, чтобы тот продолжал.

– Ну вот… Я решил пойти за ним и остановить его, но потом, проходя здесь, увидел, что дверь распахнута настежь, замок открыт, и я сразу понял, что это был Дикран. Тогда я стал искать его повсюду, дождь лил как из ведра, в общем, я добежал до нижней ограды, там, в глубине… – Наступило краткое молчание, за время которого каждый сделал свои выводы.

Затем полицейский попросил, чтобы его проводили на первый этаж. Отец Айвазян и Волк пошли впереди него к мраморной лестнице, и все трое спустились вниз в молчании и задумчивости. Проходя по Зеркальному залу, полицейский замедлил шаг и, подняв голову, восхищенно разглядывал потолок, украшенный фресками. Затем они вошли в узкий коридор без окон.

Директор остановился напротив двери.

– Это моя комната, – сказал он, взявшись за дверную ручку. – Замок был взломан.

Обстановка в комнате была скромная, но вполне достойная. Совсем мало мебели и кое-какие предметы: кровать у стены, два стула, шкаф, письменный стол, много книг. Окно выходило во дворик, на подоконнике стоял горшок с геранью.

Полицейский осмотрелся в комнате, затем остановил взгляд на открытой металлической коробке, которая лежала на кровати. Он приблизился и изучил ее содержимое, слегка двигая одним пальцем.

– Вы говорили, что здесь ничего не пропало, за исключением паспорта юноши и денег?

Правила колледжа предусматривали, что студенты по прибытии отдавали директору свои документы и деньги, которые имели при себе. Это был хороший способ отвадить от побегов.

– Сколько? – спросил полицейский.

– Семь тысяч двести лир, все деньги моих студентов, – ответил Айвазян.

Все трое еще на несколько минут задержались в комнате. Затем полицейский надел фуражку и сказал:

– Мы уже сообщили данные беглеца в портовое и железнодорожное управления. Но, к сожалению, как я уже говорил, никаких следов Дикрана Саме…

– Самуэляна. Нет необходимости напоминать вам, в каком состоянии мы все тут пребываем, господин инспектор, – сказал Айвазян. – Если у нас не будет новостей до завтрашнего утра, я должен буду поставить в известность родителей в Соединенных Штатах.

– Мы сделаем все от нас зависящее, – заверил его полицейский и удалился.

Директор повернулся к отцу Кешишьяну:

– Приведите Микаэля. Я уверен, что он что-то знает. И если не скажет, то горько пожалеет об этом.

– Можно мне немного воды? – Глаза Микаэля были красные и сонные.

Волк взял графин со стола и налил в стакан воды, заметив, как бледен юноша. Были дни вроде этого, когда он горько сожалел, что стал преподавателем.

– Ты хорошо себя чувствуешь?

Юноша кивнул.

Отец Кешишьян и директор допрашивали Микаэля всю ночь, заставляя его многократно повторять одну и ту же историю. Юноша клялся, что ничего не знает о побеге, хотя и признался, что видел, как его товарищ украл яблоко.

– А как же быть с френчем? – язвительно спросил отец Айвазян.

Микаэль не смог этого объяснить и растерял всю свою уверенность, что в глазах директора было очевидным свидетельством его причастности к побегу Дика.

А бедный Микаэль просто терялся в догадках: зачем друг взял его френч? Может, надеялся, что тот принесет ему удачу, или в спешке схватил первое, что ему попалось под руку?

– Потрудись объяснить нам, почему ты сразу же не заявил о краже? – снова настаивал отец Айвазян. – Скажите, отец, я прав или нет? – добавил он, обращаясь к Волку за поддержкой.

– Да, ты должен был прийти ко мне, – согласился Волк, читая в глазах ученика глубокое раскаяние.

В этот момент резко зазвонил телефон, так что все вздрогнули от неожиданности. В квестуре[17] появились новые данные по делу, которые срочно требовалось сообщить директору лично. Айвазян накинул на плечи плащ с капюшоном и, ничего не объясняя, выбежал из кабинета.

Волк заметил, что Микаэля знобило, что он стал еще бледнее, точно вот-вот упадет в обморок.

– Отдохни немного, – сказал он, показывая жестом на кушетку с подлокотниками из вишневого дерева. – Ты сможешь подняться в палату, как только директор вернется, – заверил он юношу.

Молодой человек присел на диван, который совсем не показался ему удобным.

– Возьми это… – Отец Кешишьян протянул ему подушку от кресла.

Микаэль лег. Он был строен, хотя и не высок, у него была светлая кожа, большая редкость для армянина, и волосы с медным отливом, что придавало ему вид одара, чужака. Когда Волк увидел его впервые входящим в класс, то нашел, что юноша напоминает чем-то лорда Байрона, изображенного на литографии, хранившейся в библиотеке на острове Святого Лазаря. У него была прямая походка, приятный тембр голоса и хорошие манеры, что, несомненно, отвечало его социальному статусу. Несмотря на то что отец Кешишьян много лет работал с молодыми людьми и был хорошо знаком с их проблемами, он повторял себе, что в Микаэле было что-то необъяснимое. Казалось, что он ревностно скрывал свой внутренний мир, из которого лишь иногда проступало что-то крохотное или вовсе ничего.

Между тем юноша, изрядно вымотавшийся, заснул в обнимку с подушкой, но Волк заметил, что он весь покрылся испариной. Тогда он встал и приложил ладонь к его лбу. Микаэль даже не пошевелился.

Ты проснулся раньше обычного и, лежа в постели, прислушиваешься к звукам в доме.