Пейтон Эмберг - Тама Яновиц

— А где Грейс?

— Сидит дома.

— Хорошо, давай встретимся в час.

— Лучше пораньше, а то опоздаю на поезд. Хочу вернуться двухчасовым.

Пейтон уезжала через несколько дней в Гонконг, и она собиралась после полудня пройтись по магазинам, чтобы присмотреть что-нибудь из одежды. Давно прошли те времена, когда ее в дорогу собирала свекровь, презентуя свои наряды и советуя, что надеть. Впрочем, как одеться в дорогу, вопросов не вызывало: блузка, джинсы и куртка — самое подходящее. Теперь женщины, даже летящие первым классом, иначе не одевались. Об их достатке говорила лишь сумочка, всегда отвечавшая последнему крику моды. Но что взять с собой? Пожалуй, подойдет зависевшийся в гардеробе бледно-оранжевый костюм с расклешенными брюками. Костюм — из тонкой шерсти, рассчитанной на тропический климат, — как раз то, что надо. А вот новую блузку надо купить. Хорошо бы найти с каскадом оборок и глубоким вырезом на груди.

Шел сильный дождь, дул порывистый ветер, и прохожие чуть ли не бежали по улице, крепко сжимая в руке разноцветные зонтики, похожие на слетевшихся птиц с распростертыми крыльями. Проезжавшая мимо машина обдала Пейтон брызгами. Пейтон шарахнулась в сторону и тут же угодила под шумный поток, выливавшийся из водосточной трубы.

Свекор назначил встречу в небольшом ресторанчике, который держали китайцы, умудрившиеся открыть свое заведение чуть ли не в самом центре Манхэттена, а не в китайском квартале. Впрочем, в меню китайские блюда соседствовали с обычными, и, закусив маринованными моллюсками или отведав суп из ласточкина гнезда, можно было приступить к свиной отбивной. Пейтон скользнула взглядом по перечню коктейлей: «Отвертка»,[7]«Ролле Ройс», «Манхэттен».[8]В конце меню было приписано: «Желающим предоставляются палочки для еды». Пейтон хмыкнула: вряд ли кто из рискнувших заказать китайское блюдо станет еще и пользоваться непривычным приспособлением для еды.

Посетители сидели только за тремя столиками, что было неудивительно для полудня; к тому же цены кусались. До замужества — как давно это было — Пейтон даже не помышляла о ресторане. Куда ни шло — зайти в бар, ресторан — для богатых.

Леонард еще не пришел, и, зная, что при нем горячительного не выпьешь — какая дама пьет днем! — Пейтон заказала чай с коньяком. Она бы заказала вина, но его не выдашь за невинный напиток. Пейтон едва не повторила заказ, но вовремя заметила Леонарда.

Он был тучен и невысок, а лицо его было самым обыкновенным — такое обычно затрудняются описать. На нем была куртка, а под ней — свитер, из-под которого выглядывал узел темного галстука, повязанного на клетчатую рубашку.

Поцеловав Пейтон в щеку, Леонард сел напротив.

— Ты прекрасно выглядишь, как всегда, — сказал он и обратился к официанту: — Пожалуйста, шотландское виски с содовой. — Поправив галстук, Леонард перевел взгляд на Пейтон. — Извини, что чуточку опоздал: не привык ездить в подземке. И зачем только вы с Барри живете в городе? Толчея, смог, дышать нечем. На природе жизнь здоровее. Ладно. Расскажи лучше о том, как поживает мой внук. Дает о себе знать? — Голос Леонарда, казалось, наугад подчеркивавший во фразе одно из составляющих ее слов, напоминал скачущий шарик на игровом поле рулетки. Черное, красное. Черное, черное, красное.

— Часто звонит, ни на что не жалуется, — ответила Пейтон.

Кэш учился в университете, находившемся в Пенсильвании, и на самом деле звонил домой редко, но даже и в этих случаях выудить из него что-нибудь путное было практически невозможно, ибо неизменно весь разговор сводился к обстоятельному рассказу о приключившейся с ним истории, как правило огорчительной. Однажды он с волнением рассказал, что собирался купить учебник, а в университетском магазине, где только и можно его купить, книги не оказалось — успели, как назло, распродать! — и теперь она поступит в продажу лишь через месяц, и он не знает, что делать, ибо профессор рекомендовал для занятий только этот учебник. В другой раз Кэш с не меньшим волнением рассказал, как, отправившись в кино посмотреть боевик, купил билет с рук, а тот оказался липовым, и он едва унес ноги от контролера.

— Замечательный парень! — возгласил Леонард. — Мы с Грейс собираемся летом в двухнедельный круиз по Средиземному морю. Хотим взять Кэша с собой.

— Не сомневаюсь, он с радостью согласится. Кэш любит вас.

Леонард взял в руки меню. Днем Пейтон много не ела, но вмешиваться в действия свекра, с интересом изучавшего карточку, сочла неуместным.

Словно угадав ее мысли, Леонард произнес.

— Что не съедим, заберешь с собой. Барри умнет за милую душу.

— Барри сейчас постится.

— Это хорошо. Мы раньше тоже придерживались обычаев, но в конце концов Грейс махнула на них рукой. Ты же знаешь, ей приходится много готовить для завсегдатаев нашего клуба, а после этого остается столько еды — не выбрасывать же.

Леонард казался довольным жизнью, да и грех ему было жаловаться: в средствах он не стеснялся, да и жил с Грейс душа в душу, не имея ни единого повода для серьезной размолвки почти за пятьдесят лет супружеской жизни. И все же было заметно, что он постарел.

— Ты не возражаешь, если я закажу омары по-кантонски и утку с брокколи, фаршированную кешью? — спросил Леонард.

— Полагаюсь на твой вкус, но, глядя на тебя, я бы выпила тоже. — Подозвав официанта, Пейтон заказала водку со льдом.

— А как поживает Барри?

— Не беспокойся, здоров и, как всегда, жизнерадостен. Правда, занят по горло.

Леонарду не стоило говорить, что дела у Барри далеко не блестящи; к тому же он, видимо, и сам догадывался об этом.

Когда она вышла замуж за Барри, он был полон честолюбивых планов, надежд, рассчитывал, что, обзаведясь собственной практикой, быстро окупит ее и станет получать прибыль, поговаривал о новшествах, которые привлекут пациентов. Но, видно, ему не хватило хватки, напористости. Его вечно обманывали деляги, поставлявшие ему на вид новое оборудование, а приятели, красовавшиеся теперь на журнальных страницах, переманивали его пациентов. Барри был слишком доверчив и непрактичен. Пейтон вздохнула: его планы оказались воздушными замками, а прибыли выбыли.

— Хорошо, что Барри преуспевает, — сказал Леонард, — и я был бы совсем спокоен, если бы не Белинда. Бросить мужа ради какого-то вертопраха — нам с Грейс этого не понять.

Белинда, которой было за пятьдесят, и впрямь выкинула неожиданный номер. Рассудительная, практичная — о такой никогда не скажешь, что она способна на эксцентричный поступок — внезапно ушла от мужа, бросив детей, связавшись с подающим надежды актером, на шестнадцать лет моложе ее. Однако эта связь длилась недолго. Актер вскоре стал знаменитостью и тут же бросил ее. Белинде ничего не оставалось, как вернуться в семью, но Джонатан, ее муж, указал ей на дверь, к тому же обязав платить алименты.