Потерянный шпион - Вячеслав Афончиков

– Так точно, господин зихерхайтспрезидент! – четко ответил ему Шмидт.

– Можете приступать к выполнению, – вальяжно разрешил ему глава Департамента. Шмидт встал и, отсалютовав по уставу, покинул кабинет зихерхайтсдиректора.

Вернувшись к себе, он сел за свой рабочий стол и постарался неторопливо проанализировать сложившуюся ситуацию. Задание было не то чтобы исключительно сложным, но крайне необычным, можно даже сказать – уникальным. Располагая полусотней специально подобранных и обученных кавалеристов, ликвидировать 6–7 даже очень опытных бойцов представлялось делом простым и понятным. Гораздо труднее было их найти. «Поди туда, не знаю куда» – вспомнилась ему народная присказка. Здесь пригодилась бы любая, пусть даже самая незначительная информация о целях и задачах заговорщиков. Шмидт отчетливо понимал, что его начальники не могли не знать о целях этой экспедиции. Это вытекало из самой поставленной перед ним задачи. Никогда прежде не бывало, и вряд ли когда-нибудь впредь его Департамент позволит кому-либо из своих сотрудников убивать людей, знающих нечто важное, что было бы неизвестно Департаменту. Наоборот, гибель субъекта операции всегда рассматривалась как практический ее провал, за это наказывали, порою очень сурово. «Умрите, но доставьте их сюда живыми» – вот как должно было звучать его задание, если бы господин зихерхайтспрезидент и вправду не знал, зачем эти люди едут на Северо-Запад. Шмидт вдруг, уже в который раз, с ужасом для себя осознал, что причины, по которым его не сочли нужным информировать о подробностях, так сейчас необходимых ему для организации операции перехвата заговорщиков, далеки от таких понятий, как секретность и национальная безопасность. Нет, дело было не в степени доверия к нему, одному из офицеров, имеющих максимальный допуск секретности. Дело было в информации как в одном из основополагающих элементов власти. Он прекрасно понимал, что с незапамятных времен доступ к информации был одной из тех привилегий, которые являются краеугольными камнями высшей бюрократии, ничуть не менее важной, чем участие в распределении бюджетных средств, проживание в государственных замках и т. д. Несмотря на то что, по-видимому, действительно появилась некая серьезная угроза для национальной безопасности, угроза в том числе (и даже, пожалуй – прежде всего) – для их собственной безопасности, власти и благополучия (ибо уже много лет только это и считалось «национальными интересами»), они все же не сочли возможным поделиться с ним, простым исполнителем, малой толикой этой привилегии. Это было так же невозможно, как предложить ему, простому зихерхайтскапитану, на время проведения операции воспользоваться спецкаретой господина зихерхайтспрезидента. Вся жизнь, весь смысл жизни этих людей состоял в том, чтобы получить от этой самой жизни некие привилегии, которые были бы доступны только им и никому более. Ради этого они всю свою жизнь унижались, лгали, изворачивались, опять унижались, предавали друзей и теряли свое человеческое обличье, снова унижались и так до бесконечности. Поделиться мизерной частицей привилегии с человеком, который ничего из перечисленного для этого никогда не делал, означало бы в корне и полностью обессмыслить свою жизнь. Кто из нас смог бы решиться на такое? И уже в который раз опытный зихерхайтскапитан спросил себя – а действительно ли он служит своей Родине и национальной безопасности?

Грустные рассуждения такого порядка, впрочем, не снимали с него суровой ответственности за выполнение поставленного перед ним задания. Что же, бывало и хуже. Будем руководствоваться той скупой информацией, которой мы располагаем, и полагаться на собственный опыт и то неощутимое, но очень существенное, что есть в арсенале каждого профессионала – чутье. Итак: шесть (возможно, семь) заговорщиков и кавалерийский полусотник во главе. Необходимо поставить себя на место полусотника и постараться логично и рационально спланировать операцию с точки зрения мятежника. Шмидт вспомнил своего учителя, легендарного контрразведчика, зихерхайтсоберста Майдля, ставшего легендой Департамента еще лейтенантом во времена Максимуса IV, когда он раскрыл крупную шпионскую сеть стран Запада. Он говорил своему ученику, молодому курсанту Шмидту:

– Поставь себя на место противника, тщательно все спланируй и обдумай, затем – наметь наиболее слабые точки в его плане и спокойно расставляй в засады группы захвата – враг пойман!

– Так просто?! – спросил тогда восхищенный Шмидт.

– Да, – коротко и просто ответил ему зихерхайтсоберст.

– Но тогда зачем же организация сбора оперативной информации, внедрение контрагентов, разработка – все то, чему нас так долго здесь учат? – поинтересовался курсант.

Отставной разведчик, ставший профессором, улыбнулся ему:

– Видите ли, Шмидт, для того чтобы хорошо, эффективно поставить себя на место противника и рассчитать его путь, необходимо знать его характер и темперамент, образование и воспитание, образ мыслей и убеждения; необходимо знать, какое мясо он предпочитает на ужин и с каким вином, а может, он вообще трезвенник? Необходимо знать также его вероисповедание и национальность его родителей, какой тип женщин ему нравится, а какой вызывает неприязнь и еще с полсотни всяких «мелочей», вплоть до того, хорошо ли он спал и что съел сегодня на завтрак. И чем больше ты знаешь, тем точнее предсказанный тобою путь врага совпадет с его фактическим путем. А для того чтобы знать все это, необходим сбор оперативной информации, внедрение контрагентов, разработка фигуранта и что вы там еще называли?

Итак – цель задания – поездка к горам Северо-Запада. Необходимо выбрать для этого транспорт – пешком такое путешествие займет порядка двух месяцев, если учитывать, что кавалеристы – не егеря и даже не пехотинцы, и у большинства из них нет привычки к дальним пешим переходам. Более того, Шмидт был уверен, что даже очень умному кавалеристу (настолько умному, насколько позволяло живое воображение зихерхайтскапитана) вообще никогда не придет в голову мысль передвигаться пешком. Если бы Шмидт входил в число заговорщиков и подобная операция была бы поручена ему, он наверняка переоделся бы купцом, снарядил воз какого-нибудь ходового для Северо-Запада товара и неспешно двинулся бы в нужном направлении, растворившись среди тысяч таких же точно мелких торговцев, как капля в море или дерево в лесу. Но, – резонно предположил он, – кавалерист предпочтет ехать верхом на хорошей лошади, так как порученное ему задание он будет стремиться выполнить как можно быстрее. Это ведь у них в крови, у кавалеристов, с детства (если предполагать учебу в кавалеристском кадетском корпусе) воспитывается скорость – залог победы, скорость и маневр. Итак, попробуем: будем считать, что слабая точка их маршрута – это лошади, причем не просто лошади, а с седлами, седельными сумками, вьючными мешками – лошади, приготовленные к походу. Это уже что-то более конкретное.

Конечно же, в уме его промелькнул соблазнительный по своей безответственности вариант масштабной полицейской операции – с перекрытием дорог, поднятием по тревоге дежурного полка орднунгполицаев, повальной проверкой документов у всех, чье выражение лица не соответствует плакатному «Вступай добровольцем в инфантерию!», бессмысленным хождением патрулей по улицам городов и прочесыванием какого-нибудь наугад выбранного леса. В случае неизбежного провала подобной операции всегда можно было бы оправдываться, что задействовано 2356 нижних чинов, проведено 78 обысков и 120 задержаний, арестованы 5 карманных воров и 2 конокрада… такие цифры всегда баюкали разум высшего начальства и воспринимались крайне положительно, однако…