Античные битвы. Том II - Владислав Добрый

Триболы — шарики с четырьмя остриями, из которых одно всегда торчало вверх. Лошадка наступала на штырь, с весьма плачевными для копыта последствиями. Зачастую, после этого боевого коня оставалось только убить. В средневековье похожие приспособление называлось «чеснок». Людей, которых подозревали в использовании чеснока, убивали на месте.

А это поле, которое с недавнего времени подозревается в том, что именно на нём тыкали друг в друга всякими штуками мужики в 331-м году. Поселение Гавгамеламы, на самом деле, довольно далеко. Поэтому и искали так долго.

Хитрый ли план, или вынужденная мера — Александр вместе со всей правофланговой конницей, в том числе элитными «спутниками», забирает вправо. Где подвергается массированной атаке от наемной конницы персов. Не знаю, атаковала ли их «персидская» конница согласно приказу Дария или просто не утерпела — но в том, что правый фланг македонской армии, возглавляемый Александром, персы атаковали первыми и навязали ему тяжелый бой, сходятся все источники. Александр оказался в отдалении от своей пехоты, перед лицом, по меньшей мере сравнимой по численности конницы врага, которая, внезапно, не уступала гетайрам по боевым качествам:

Диодор: «Когда армии сблизились и были истрачены стрелы, камни для пращей и дротики, завязалась битва врукопашную.»

Гетайр Александра Македонского по изображением и совсем чуть по археологии. Переводится как «Товарищ», но от этого перевода может вырасти борода, как у Маркса, но в неожиданных местах, поэтому сейчас в приличном обществе следует говорить «спутник», как вакцина.

У Диодора, как и у Геродота, рукопашная схватка мыслилась крайней степенью ожесточенности сражения. Похоже, зачастую, современные им сражения не доходили до рукопашной, ограничиваясь, пусть и кровопролитной, но перестрелкой.

«Первыми начали сражение всадники. Против македонцев, сражавшихся на правом фланге, Дарий выставил свой левый фланг, где вместе с ним сражался конный отряд его родственников, людей исключительной доблести и преданности; было их в отряде тысяча. На них глядел сам царь, и они спокойно встретили град пущенных стрел. С ними были и „носители айвы“, многочисленные и выделявшиеся своим мужеством; кроме того, марды и коссеи, вызывавшие удивление своим огромным ростом и душевным величием. С ними вместе сражались дворцовая охрана и самые мужественные воины-инды. С громким криком ударили они на врага, сражались мужественно и благодаря превосходству сил стали одолевать македонцев.»

Но красочнее всего напряженный бой на правом фланге Македонской Армии, с участием самого Александра, описывает, конечно, Арриан:

Арриан, 3.11–15: «Когда войска сошлись, стало видно, что Дарий со своим окружением: персами „носителями айвы“, индами, албанами, карийцами-„выселенцами“ и лучниками-мардами стоят против Александра и царской илы. Александр двинул вправо свое правое крыло, а персы двинули на него свое левое крыло, которое заходило дальше Александрова правого фланга. Уже скифские всадники подъезжали вплотную к передовым отрядам Александра, но Александр продолжал идти вправо и уже почти выходил за пределы того пространства, которое расчистили под дорогу персы. Дарий испугался, как бы македонцы не вышли на пересеченную местность, где его колесницы окажутся ни к чему, и приказал всадникам, выстроенным перед левым крылом, объехать неприятельское правое, которое вел Александр, и не дать ему возможности вести свое крыло дальше. В ответ на это Александр приказал Мениду бросить на них находившуюся под его командой наемную конницу. Скифские всадники и бактрийцы, которые были к ним приданы, устремились на нее и отогнали назад, так как значительно превосходили числом маленький отряд Менида. Александр приказал бросить на скифов отряд Ареты, пэонов и чужеземцев; варвары дрогнули. Другой отряд бактрийцев, подойдя ближе к пэонам и чужеземцам, заставил своих беглецов повернуть обратно; завязалась упорная конная схватка. Воинов Александра пало больше: варвары подавляли своей численностью, а кроме того, и сами скифы и лошади их были тщательно защищены броней. Несмотря на это македонцы выдерживали натиск за натиском и, нападая отрядами, расстроили ряды врагов.»

Арриан, возможно, благодаря своим чисто литературным достоинствам, долгое время был каноническим источником по воинам Александра. Но, как вы можете заметить, он относится к персам сильно иначе чем другие источники. И варваров прям тьма, и Дарий у Арриана все время пугается, и варвары все равно дрогнули. Но даже он признает — скифы хорошо одоспешены, и воинов Александра пало больше.

Примерно в это же время персы спускают на греков в центре — слонов, пехоту, серпоносные колесницы. А чуть позже атакуют второй половиной своей наемной конницы левый фланг Македонской Великой Армии, которым командует Парменион.

Давайте по порядку. Итак слоны… Никак в источниках не отражены. Вернее есть несколько, чисто литературных, упоминаний, но для того, чтобы оказаться заметными в ходе битвы, слоны оказались мелковаты. Атака персидской пехоты упоминается, но не получает дальнейшего развития. И только атака серпоносных колесниц, про которые в современных кратких выдержках о ходе битвы при Гавгамелах, часто написано «не принесла результатов», древних историков весьма впечатлила. Вот как об этих жутких штуках рассказывает Диодор Сицилийский:

Диодор, 17.58–60: «Дарий расположил свое войско по отдельным народностям, сам напротив Александра и пошел на врага. Когда обе армии приблизились одна к другой, трубы с обеих сторон дали сигнал к бою, и воины с громким криком устремились одни на других. Сначала серпы колесниц, мчавшихся во всю прыть, повергли македонцев в великий страх и ужас. Мазей (персидский сатрап), начальник конницы, бросил на врага вместе с колесницами густые ряды всадников, что сделало натиск колесниц еще страшнее. Пехота македонцев, однако, сомкнула, как и приказал царь, свои щиты; все стали бить в них сариссами и подняли великий шум. Лошади испугались; много колесниц повернуло обратно и неудержимо, опрометью понеслось на своих. Некоторые, впрочем, уже вот-вот ворвались бы в ряды пехоты, но македонцы расступились на значительное расстояние, и пока колесницы мчались по этому пролету, они одних возниц пронзили, а другие свалились сами. Некоторые колесницы, однако, летя во всю прыть и энергично действуя своим острым железом, наносили множество разных и смертельных ран. Так остро было это на погибель выкованное оружие и с такой силой оно действовало, что у многих были отрублены руки со щитами вместе; многим перерезало шею, и у голов, скатившихся на землю, глаза еще продолжали смотреть, а лицо сохраняло свое выражение; метким ударом некоторым разворачивало бок, и они умирали в жестоких страданиях.»

Не отстает в описании ужасов атаки серпоносных колесниц и Курций Руф:

«Между тем колесницы, расстроив ряды перед знаменами, прорвались к фаланге: македонцы же, собравшись с мужеством, пропускают их в середину. Строй их стал подобен валу: они сомкнули свои копья и с обоих боков прокалывали животы напиравших на них лошадей, потом они окружили колесницы и сбрасывали с них колесничих. Строй заполнился упавшими лошадьми и возничими, они не могли больше управлять напуганными лошадьми: частыми рывками головой не только рвали упряжь, но и опрокидывали колесницы, раненые тащили за собой убитых, взбесившиеся не могли остановиться, истощенные — двигаться. Лишь немного колесниц достигло последних рядов строя, неся ужасную смерть тем, на кого налетали: иссеченные людские тела лежали на земле, и так как страдания причиняют лишь свежие раны, то, будучи прежде ранеными и обессиленными, они не выпускали из рук оружия, пока, истекая кровью, не падали замертво.»

Ну, и по Арриану, македонцы просто расступились перед серпоносными колесницами, а когда те заехали в глубину строя, поубивали возниц и лошадок. «Как Александр и приказал». Последнее, впрочем, общее место у всех источников — Александр предусмотрел примерно всё, отдал приказы на все случае жизни. Иногда его солдаты, как недостойные своего предводителя, бывает плохо сражаются а то и вовсе подумывают о бегстве — и тогда Александр немедленно телепортируется прямо к дрогнувшему отряду и кастует на них «воодушевление».

Давайте вернемся к серпоносным колесницам. Курций Руф упоминает, что серпоносные