Люди скорой. Честные истории о том, как спасают жизни - Филип Аллен Грин

– Я спрашиваю, какие у меня есть варианты?

Я хотел сказать ему, что все будет хорошо. Что он поправится. Что у нас есть способы и средства сделать что угодно для каждого. Но я не мог. Я до сих пор не знаю, что мы могли бы сделать для старика со сломанным позвоночником.

– Других вариантов нет, – тихо повторил я.

Натан сделал глубокий вдох и шумно выдохнул.

– Могу я отказаться?

– От чего отказаться?

– Отказаться от всего. Просто отказаться и уехать домой?

Он с трудом вытер пот с лица.

Я был поражен. Я не мог найти нужных слов.

– Я могу вызвать вам социального работника и договориться о сиделке. Вам необходим круглосуточный уход. Это…

– Вы понимаете, что я говорю не об этом.

Я отступил.

– Я не могу отправить вас домой умирать в одиночестве, Натан. Если, конечно, вы спрашивали об этом.

Он посмотрел прямо на меня.

– То есть я должен пару месяцев пролежать в собственном дерьме, пока не умру от пневмонии?

Честно говоря, именно это его и ждало. Именно так мы поступаем с людьми в его положении. Можете сколько угодно притворяться, что это не так. Можете твердить себе, что мы отправляем таких, как Натан, в дом престарелых, или, если у них куча денег, домой под круглосуточный присмотр сиделок, с обезболивающими и катетерами, чтобы им не пришлось лежать в собственной моче. Но на самом деле все не так. И правда бывает весьма неприглядной.

Я не мог сказать этого вслух. Я отступил еще на шаг.

– Почему бы вам не поговорить с социальным работником? Может быть, мы найдем выход, который вас устроит.

Через двадцать минут сверху спустилась Анита. Она провела с Натаном два часа. Она входила и выходила из палаты, куда-то звонила, что-то писала. Она безуспешно пыталась найти друга или родственника, который мог бы обеспечить ему круглосуточный уход дома. Но никого не нашлось. Натан был совершенно одинок.

– Он не может поехать домой, – сказала Анита.

Я оторвался от компьютера и повернулся к ней.

– Во-первых, у него нет никакой страховки. Жена его умерла очень давно, и он так и не возобновил страховку. Ему придется продать свою ферму, чтобы заплатить за домашний уход, – она вытащила какой-то листок. – Сейчас уборочная, а потом ему придется расплачиваться по кредитам. Но сделать этого он не сможет. И, кроме того, у него нет семьи. У него был сын, но он погиб, упал с лошади. Если бы у него был кто-то из родственников, все могло бы – только могло бы – быть иначе. Но у него никого нет. Совсем никого.

Я откинулся в кресле и забарабанил пальцами по столу.

– И что мы можем сделать?

– Я могу отправить его в дом престарелых, если он продаст часть фермы, чтобы оплачивать уход.

Анита закусила нижнюю губу – она всегда так поступала, когда хотела еще что-то сказать.

– И? – спросил я.

Она слегка покраснела.

– Они действительно не могут вылечить его спину?

Я покачал головой.

– Не в девяносто четыре и не в его состоянии после падения.

Анита скрутила бумаги в тугую трубку.

– Он сказал мне, что всегда больше всего боялся оказаться прикованным к постели и беспомощным.

Я потер щеку, пытаясь хоть что-то придумать.

– Не знаю, что еще мы можем сделать?

– Хоспис? – предложила Анита.

– Перелом позвоночника – это не смертельно.

– В его случае – смертельно. Но там этого не поймут.

Бумаги в ее руках задрожали. Мы ничего не могли сделать, и она это знала.

Анита вздохнула и поднялась.

– Бедняга. Сообщи мне, когда вы все решите. Я помогу, чем смогу.

– Спасибо.

Я вернулся в палату. Натану стало хуже. Он уронил пульт вызова медсестры на пол. Боли вернулись, а позвать на помощь он не мог. Он пытался перевернуться на бок, чтобы облегчить боль. И это ему почти удалось, но боль стала настолько сильной, что он замер в неудобном положении – он не мог ни повернуться на бок, ни вернуться в прежнее положение. Простыни промокли от пота. Он часто дышал. Я схватил его за плечо и бедро и осторожно повернул на спину.

– Вы должны оставаться в таком положении, – сказал я.

Натан смотрел на меня. В глазах его застыла паника.

– Отправьте меня домой, док.

Он повернул голову, чтобы смотреть мне прямо в глаза, и этим движением спровоцировал очередной приступ.

– Бросьте всю эту чушь и отправьте меня домой. Пусть кто-нибудь усадит меня возле дома, откуда я буду видеть свои поля, и оставит там. Ночь будет холодной. В моем возрасте это продлится недолго.

Я пытался объяснить, почему не могу так поступить. Почему не могу вызвать скорую, чтобы его отвезли домой и оставили умирать на улице. Разговор шел по кругу. Ему не было дела до этики, законов, ни до чего. Жизнь его кончилась.

Пока мы разговаривали, я думал о результатах КТ. О раздробленных позвонках, о его возрасте, о том, что он будет прикован к постели двадцать четыре часа в сутки. Предстоящие месяцы будут для него настоящей мукой. От неподвижности у него образуются тромбы в ногах, а потом они поднимутся выше и проникнут в легкие. Если его не убьют тромбы, то доконает пневмония. И пневмония его постепенно задушит. Если он выживет, то через полгода превратится в собственную тень. В девяносто четыре года организм уже не в состоянии бороться.

Но что я мог сделать? Что мог сделать любой на моем месте? Выхода просто не было.

– А если я поеду в дом престарелых, – спросил Натан, – что тогда? Предположим, я пройду курс реабилитации и все такое. Когда я смогу вернуться на ферму? – он помолчал и добавил: – Скажите честно.

– Нескоро…

– Через пару месяцев?

– Возможно, – но потом я сказал правду: – Но, скорее всего, вы не вернетесь.

Натан смотрел в потолок и молчал.

– Я хотел бы отправить вас домой, – я обеими руками оперся о спинку кровати. – Но у вас нет родственников. За вами некому ухаживать.

Я ждал, что он будет спорить, но он молчал.

– Я могу позвонить? – спросил он.

Я отстегнул с пояса портативный телефон и протянул ему.

– Нажмите зеленую кнопку и наберите 9, чтобы выйти в город.

– Спасибо. Дайте мне несколько минут.

Я вышел и вернулся к компьютеру, а оттуда позвонил Аните.

– Собирай документы. Похоже, он согласится на дом престарелых.

– Хорошо, я подготовлюсь.

Отправить человека в дом престарелых – дело непростое и небыстрое. Родственники часто полагают, что достаточно сделать пару звонков – и порядок. В действительности же долгие часы уходят на подготовку документов и переговоры с социальной службой, страховыми компаниями, врачами, аптеками и т. п. Это огромная работа. Приемный покой этим не занимается, потому что у нас просто нет времени. Но когда ситуация безвыходная, это приходится делать нам.