Люди скорой. Честные истории о том, как спасают жизни - Филип Аллен Грин

Какое-то время он боролся. Он пытался заставить себя двигаться силой воли, силой желания, собственной мощью, но не продвинулся ни на дюйм. Каждое движение причиняло мучительную боль. Ему стало так плохо, что он просто вытянулся на деревянном полу, обливаясь потом. В спине пульсировала боль.

Три дня. Три дня до уборки урожая. До этого времени никто не придет. Он попытался вспомнить, сколько человек может прожить без воды и пищи.

Похоже, недолго.

На улице заворковала горлица. Звук наполнил комнату. Натана охватила невыносимая тоска, настолько сильная, что он забыл даже о боли.

Ну почему он не мог упасть на улице. На своей земле. Чтобы видеть пшеницу и небо, чтобы впиться пальцами в землю и почувствовать ее за волнами жгучей боли в спине.

Тоска накрыла его с головой. Казалось, огромный крюк для туш впился в центр груди и пытается вытащить его за дверь, на родные поля. На его землю.

– Я знаю, – шептал Натан полям. – Я знаю.

Это было плохое место, чтобы закончить девяносто четыре года жизни. Под крышей, в четырех стенах. Но он ничего не мог сделать.

Слишком поздно.

Он оказался в ловушке.

* * *

Через три дня я встретился с Натаном Джеймсом.

– Девяносто четыре года, обнаружен на полу, неизвестно, сколько времени он там провел. – Медик сосчитал до трех, и мы переложили Натана на каталку. – Жалобы на острую боль в спине. Ногами двигать не может. Больше мы ничего не знаем.

Медик скорой помощи отступил.

Я представился и принялся отстегивать Натана от доски. От него пахло мочой, экскрементами и потом. Я приложил руку к груди – кожа была холодна, как лед.

– Натан, вы в приемном покое, – сказал я.

Он издал невнятный звук, но не пошевелился.

Я приступил к осмотру, чтобы определить характер травм. Поразительно, что человек в девяносто четыре года сохранил такое тело, поджарое и мускулистое, словно у борзой, которая может бежать без устали. Если бросить миллион человек посреди Сахары без пищи и воды, то только он один через полгода выйдет оттуда, загоревший дочерна и улыбающийся, полный сил и жизни. Видеть такого человека обмочившимся, пристегнутым к доске – все равно что видеть великое произведение искусства в мусорном баке. Я точно знал, что Натан чувствует то же самое.

– Можете пошевелить ступней? – спросил я.

Натан напрягся, но ступни не шевелились. Почти мгновенно он застонал, словно его ударили под дых. По телу прошла волна спазмов, и лицо его исказилось от боли.

Это мне не понравилось. Я положил руку ему на плечо.

– Печально… Не шевелитесь, пожалуйста.

Натан не обратил внимания на мои слова. Он боролся с собой, пытаясь вернуть дыхание в норму и справиться с болью.

Мне не требовалось долго осматривать пациента, чтобы понять, что его парализовало ниже пояса. Знает ли он, что ему предстоит.

Я приблизился к компьютеру на стойке и вошел в систему.

– Натан, я введу вам обезболивающие и физраствор. Нужно сделать снимки вашей спины, чтобы понять, что произошло.

Я оглянулся, чтобы понять, слышал ли он меня. Если Натан и слышал, то никак не отреагировал.

КТ показала то, что я и предполагал. Перелом позвоночника. Позвоночник несет весь вес нашего тела, а когда кости получают чрезмерную нагрузку, они ломаются.

Когда Натан при падении резко сел на пол, вес верхней части тела обрушился на нижний отдел позвоночника, и кости не выдержали. Девяносто четыре прожитых года сделали их хрупкими и ломкими. Три позвонка сломались, вдавившись друг в друга.

Рассмотрев снимки, я отправил Натана на МРТ, чтобы проверить состояние спинного мозга. Сломанные позвонки и их обломки могли повредить или вовсе порвать его. То, что какой-то осколок давил на спинной мозг, было ясно. Скорее всего, Натан больше никогда не сможет ходить.

Состояние пациента было очень тяжелым. Он долгое время пролежал на полу в неподвижности, и это привело к рабдомиолизу – острому некрозу скелетных мышц. Вы даже не представляете, какую опасность таит в себе долгое и неподвижное лежание на полу. Если вы лежите на твердом деревянном полу двенадцать часов, двадцать четыре часа или, упаси Боже, три дня, мышцы начинают сдавать. Клетки постепенно умирают, выбрасывая токсичные белки в кровоток. Белок скапливается в почках. Поскольку у Натана не было воды, чтобы вымыть этот белок, почки у него тоже начали отказывать. Так запустилась цепная реакция. Его организм стремительно разрушался.

Я велел сестре поставить Натану капельницу с физраствором и ввести обезболивающие, а сам пошел звонить хирургу-травматологу в больницу в девяноста милях от нашей. Снимки Натана мы отправили по электронной почте.

– Операцию ему делать не стоит, – сказал хирург. – Ему уже девяносто четыре года. Сделайте ему гипсовый корсет.

Я объяснил, что Натан находится в отличной физической форме. Всего три дня назад он вел более активный образ жизни, чем большинство сорокалетних.

– Молодых людей в его возрасте не бывает, – отрезал хирург. – Мне жаль, но я ничего не могу сделать. Корсет, постельный режим и реабилитация. Вообще-то он сказал гораздо больше, но только это было важно.

Почти два часа ушло на обследования и анализы. Натан постепенно приходил в себя после физраствора и обезболивающих. Я загрузил снимки его позвоночника на компьютер рядом с кроватью. Натан смотрел на них, ничего не спрашивая и не перебивая, пока я показывал снимки поврежденного позвоночника и объяснял, что он никогда больше не сможет ходить.

Я изо всех сил старался говорить ободряюще.

– Мы сделаем вам корсет, это разгрузит позвоночник. Пару месяцев придется провести в санатории, а потом мы организуем что-то еще…

– Но я никогда не смогу ходить? – Натан пристально посмотрел на меня.

Я отрицательно покачал головой.

– Вы на сто процентов уверены?

– К сожалению, да, – тихо пробормотал я.

Он кивнул.

Я ждал ответа, но Натан молчал.

– Наша задача – привести вас в состояние, когда вы сможете пользоваться инвалидным креслом, – продолжал я. – И тогда…

Натан поднял руку, делая мне знак замолчать.

Я остановился.

– Или? – сказал он.

– Что или? – не понял я.

– Ваша задача – довести меня до состояния, когда я смогу пользоваться инвалидным креслом, или…

– Операцию сделать невозможно, – повторил я.

– Вы это уже говорили.

Боль подступила неожиданно. Натан дернул подбородком, закрыл глаза и заскрипел зубами. Он сильно побледнел. Я ввел ему еще обезболивающее и стал ждать, когда оно подействует. Когда это произошло, лицо Натана блестело от пота.