Грешник - Михаил Злобин

— Ты тоже стал редко улыбаться, отец…

* * *

Одинаковые дни, наполненные монотонной работой, складывались в недели, а недели растягивались в месяцы. Тело Данмара заметно окрепло и обросло мясом, стало гораздо лучше откликаться на команды моего разума. Да и местный язык я уже освоил достаточно хорошо, по крайней мере, для девятилетнего мальчика, коим я, собственно, для всех и являлся. Кстати, да. Забыл сказать. Прошел ровно один местный год с того момента, как я попал сюда.

С некоторых пор Эпимос стал привлекать меня к самой серьезной работе, которую мы с ним выполняли практически наравне. Теперь я уже трудился с ним плечом к плечу, и эти моменты казались мне наиболее удачным для того, чтобы вести расспросы о мире, в который я попал.

— Отец, а для чего мы так много работаем? — Задавая вопрос, я старался чтобы он звучал максимально искренне и наивно. Чтобы у кузнеца не возникло никаких сомнений, что это спрашивает именно ребенок.

— Как для чего? — Удивился отец мальчика. — Чтобы нам с тобой было, чем питаться.

— А почему мы работаем целыми днями, а зарабатываем так мало?

— С чего ты решил, что мало? У нас всего вдосталь! Есть и пища, и чистая вода, крыша над головой…

— А еще брага… — не удержался я от попытки уязвить Эпимоса за его частые возлияния.

— В том числе, — невозмутимо согласился гигант, крутя в руке пудовый молот, как игрушечную поделку.

— Но все-таки мы не можем себе позволить такой богатой одежды, как тот старик, что приходил меня лечить.

— А, вот ты о чем… — кузнец смущенно поскреб подбородок, взлохматив свою пышную бороду. — Понимаешь, Данмар, мы — ремесленники, и таких как мы очень много. Значительно больше, чем обученных магов…

Эпимос пытался объяснить мне простыми словами причины классового неравенства здешнего общества и вытекающие из этого экономические предпосылки, а я внимательно слушал его, изредка задавая наводящие вопросы. Естественно, я не напирал, а делал между нашими беседами длительные паузы, иногда доходящие до одного-двух дней. И итогом стало то, что уже через полтора месяца я смог схематично нарисовать самому себе приблизительную картину устройства социума.

Итак, начать стоит, пожалуй, с самого начала. Волей Дьявола меня занесло в мир, который местные никак не называют. Слово «планета» здесь вообще незнакомо, поэтому аборигены употребляют лаконичное «Мир» без всяких лишних пояснений. И царило здесь некое подобие развитого средневековья. Чем больше я жил в теле мальчика, тем чаще меня посещали различные видения из прошлой жизни. Память словно бы оживала, извлекая из своих глубин такие подробности, которые я даже не чаял когда-нибудь вспомнить. Так что мозг услужливо мне подсовывал знания о средних веках того мира, в котором я когда-то жил. А я уже самостоятельно сравнивал с тем, что видел и слышал здесь. Отличий, конечно же, хватало, и главнейшим из них была магия. И даже такому профану в истории как я, было заметно, насколько сильное она оказывала влияние на здешний жизненный уклад.

Как мне поведал еще Данмар, искра магии таилась в каждом жителе планеты. У кого-то она чуть более выражена, у кого-то менее. В этом плане, Анима Игнис не отличалась от любого другого людского таланта. Ну, к примеру, рисования. Как посредством упорной и длительной практики можно научить рисовать почти всякого, так и магический дар можно было развить в ком угодно.

Разница будет только в способности учеников. Если одному предстоит долго и упорно тренироваться изображать стоящий перед ним кувшин, раз за разом совершая множество ошибок, то другой едва ли не сразу начнет творить на холсте собственные миры. Так же и здесь. Там, где тысячи адептов медленно ползли по лестнице самосовершенствования и со скрипом познавали прописные истины, единицы одаренных шутя и пританцовывая уносились далеко вперед, теряясь в недосягаемых далях.

Особенно сильно эта разница проявлялась между потомственными аристократами, которые пестовали и оттачивали магическое искусство на протяжении десятков, а то и сотен поколений, и простолюдинами. Совершенно очевидно, что дворяне и их отпрыски имели в загашнике собственные родовые разработки и секреты, которых не могло быть у черни. И такая разница в умениях неизменно породила четкое расслоение общества на военное сословие и ремесленническое.

Практически любой представитель знатного рода являлся воином. А вот простолюдины, наоборот, старались осваивать с помощью дара мирные стороны жизни. Не без исключений, конечно, но в подавляющем большинстве случаев такие сферы как земледелие, кузнечное дело, кожевенное ремесло или путешествия, оставались за простолюдинами. Причем, многие занимались этим настолько долго, что образовались целые династии черни, которые не имели титулов, но накопленным богатством не уступали иным вельможам. И конечно же такие богатые семьи аристократы всеми силами стремились подмять под себя. Так сказать, предлагали поделиться деньгами в обмен на охрану от самих же себя и других жадных дворян, а заодно и усилить свою феодальную инфраструктуру.

Еще у Эпимоса мне удалось узнать многие особенности местных магических школ, о которых не было известно Данмару. Как оказалось, здесь существовало определенное деление, берущее за основу стихийные явления — вода, земля, огонь и воздух. Но ими дело не ограничивалось. Существовали еще жрецы-храмовники, те самые последователи Воргана, берущие по заверениям кузнеца силу напрямую у бога-стража. А также целители, управляющие Анима Игнис по каким-то совершенно иным принципам, нежели простые стихийники.

Мне, конечно, сложно судить о магии, не имея о ней никакого представления, но существовавший в этом мире не одну сотню лет уклад показался мне несколько странным. Посудите сами, смогли бы вы предположить, что тысячелетия здешней истории вознесли на вершину военного мастерства магов школ воды? Я бы вот ни за что не подумал! А ведь все оказалось достаточно просто. Человек ведь более чем на половину состоит из воды, а потому владеющие очень легко могли изничтожать своих врагов. А уж если они не были такими же магами, то процесс истребления вообще чуть ли не промышленный масштаб обретал.

А вот маги огня, напротив, нашли своему дару сугубо мирное применение. Их талант на поле боя оказался почему-то невостребованным, а потому они пустили в другое русло — гончарное производство и кузнечное ремесло. Огневики искрой своей души оказались способны разогревать горны до немыслимых для земного средневековья температур. И это, соответственно, открывало новые возможности для примитивных сыродутных печей, распространенных среди ремесленников. Та же керамика и стекло, которые долгое время в моем прошлом мире были предметом роскоши, здесь имели несколько меньшую ценность. Однако назвать ее дешевой тоже нельзя, поскольку местные умельцы брали не количеством, а качеством и изыском. Тут основную роль в ценообразовании играло мастерство, а не материал.

А вот самыми универсальными оказались маги земли. Они были одинаково востребованы и на войне, и в торговле. Не знаю, конечно, можно ли безоговорочно верить Эпимосу в этом вопросе, или он мне просто пересказал самые известные байки и сказки об одаренных. Но судя по его словам, земляные колдуны могли укреплять собственное тело, делая его прочнее металла. И такой неуязвимый воин, даже окруженный противниками со всех сторон, мог очень долго рубиться в самой их гуще. А в производстве такие маги заняли почетное место благодаря тому, что точно так же могли укреплять различные природные материалы, как и самих себя.