Роковая партия - Иван Любенко

Бритье присяжному поверенному всегда доставляло наслаждение, особенно благодаря качественной стали фирмы «Solingen». «Говорят, в Северо-Американских Штатах появились какие-то безопасные бритвы господина Жиллетт. Там между медными пластинками вставляется заточенный с двух сторон тонкий кусочек металла, которым и бреются, до тех пор пока не затупятся обе стороны лезвия. Потом его выбрасывают и заменяют новым. Нет, это какой-то суррогат, – мысленно рассуждал Клим Пантелеевич. – Что может сравниться с неторопливым приготовлением самой процедуры: неспешной правкой лезвия по доводочному ремню из мягчайшей кожи, взбивания густой и пышной пены?» Приятная неровность оправы, изготовленной из панциря черепахи, всегда придавала уверенность выверенным за годы коротким движениям руки.

Истошный крик и настойчивый стук в дверь заставили прервать привычное утреннее занятие. Ардашев смахнул салфеткой пену с лица и, накинув халат, открыл дверь. В купе, вместе с запахом дорогих духов, в пеньюаре, ворвалась знакомая брюнетка средних лет и, усевшись на край кровати, расплакалась.

– Помогите мне, сударь. Мне кажется, вам можно доверять. Я не знаю, что делать, но меня ночью усыпили хлороформом, а потом ограбили. Забрали все деньги и драгоценности, а самое главное, они украли колье – подарок моего любимого мужа на двадцатую годовщину нашего бракосочетания, – всхлипывала еще не лишенная очарования женщина.

– Думаю, мадам, вам нужно успокоиться. Через несколько минут я буду у вас и постараюсь помочь. А пока пройдите назад к себе. Я попрошу вас до моего прихода ничего не трогать. Обязательно сообщите о пропаже ценностей начальнику поезда. К тому же скоро должна быть остановка. На станции вы сможете обратиться к властям и сделать официальное заявление.

Дама закивала головой и так же внезапно выскочила за дверь, как только что и появилась.

Купе жертвы ограбления одновременно напоминало магазин женской одежды и косметический салон. Кроме платьев, накидок, халатов и шляпок, в нем было столько разного рода женских щипчиков, расчесок, щеточек, пузырьков и флакончиков, что сесть было некуда.

– Сударь, я сразу поняла, по вашему внимательному взгляду, что вы из жандармерии. Я знаю, расследовать воровство – не ваш профиль, однако я убедительно прошу вас помочь мне. Они забрались в купе, пока я спала, и просто поднесли к моему лицу смоченный хлороформом чей-то платок. Я отключилась. Потом проснулась от страшной головной боли и обнаружила пропажу. Это очень дорогая вещь. Как я скажу об этом мужу? – в отчаянии она закрыла руками лицо.

– Мне кажется, сударыня, вам следует рассказать мне правдивую историю, а не вымышленную. К тому же, в этом случае, я еще смогу вам помочь и вернуть, по крайней мере, ваше драгоценное колье. Кстати, я не жандарм и не полицейский, а присяжный поверенный Ставропольского окружного суда, поэтому все, что вы мне поведаете, останется в тайне. Моя фамилия Ардашев, – представился Клим Пантелеевич и слегка поклонился.

– А я графиня Ростоцкая-Штауфенбах, Александра Генриховна. Мой муж имеет кожевенные фабрики в Москве, Нижнем Новгороде и Самаре. – Дама опять разрыдалась и стала сбивчиво рассказывать свою странную и такую обычную историю…

– Ладно, студент, сработал неплохо – считай, расплатился. А на будущее запомни – без сарги за лакши не садятся – без денег в карты не играют. Теперь ты уже не просто пижон, а пижон порченый, – а значит это, что на шулерские грабли ты уже наступил. Лети, фраер, пока цел, да на моей тропинке боле не попадайся, – расчесанный на прямой пробор картежник аккуратно завернул в тряпицу принесенные мною золотые серьги, жемчужные бусы и скомканные купюры крупного достоинства.

– Но скажите, уважаемый Клим Пантелеевич, как вам удалось понять, что я говорила неправду, – успокоившись, поинтересовалась жертва ограбления.

Адвокат пожал плечами.

– Да здесь ничего сложного. Было совершенно очевидно, что, придя утром в свое купе, вы обнаружили пропажу некоторых вещей, и вам пришла в голову спасительная мысль – заявить о якобы похищенном колье. Кстати, как мне кажется, здесь орудовал явный дилетант, а не опытный вагонный вор. Но вернемся к вам. Вы не учли некоторые детали. Дело в том, что если к лицу спящего поднести платок, пропитанный хлороформом, то он не заснет крепче, как думают многие, а, напротив, проснется. Вообще, чтобы усыпить одного человека с помощью этого вещества, понадобится, по меньшей мере, половина чайного стакана. А платок-то оказался шелковым, что чрезвычайно затрудняет его использование для этих целей. К тому же вы сказали, что он не ваш, но по своим размерам и расцветке платок скорее женский, чем мужской, и это также наводит на определенные мысли. Ну и самое главное: запах хлороформа в нем отсутствует, – заключил Ардашев, глядя на появляющийся в окне перрон станции.

– Что же теперь мне говорить полиции? – умоляющими глазами графиня уставилась на Ардашева.

– Не переживайте. Скажите, что покинули ненадолго купе, а когда вернулись, увидели пропажу денег, ценностей и колье.

– Я попрошу вас: передайте этому ничтожеству на память вот это, – Александра сняла перстень с большим сапфиром и отдала адвокату.

– Итак, господин офицер, я советую вам вернуть полученное путем шантажа колье графини Ростоцкой-Штауфенбах, – Ардашев внимательно смотрел на уже слегка нетрезвого поручика.

– А с чего вы взяли, что оно находится у меня. Это инсинуация, навет и клевета чистой воды, по причине того, что я не ответил взаимностью этой Мессалине, – не моргнув глазом, заявил молодой человек.

– Послушайте. Я не собираюсь давать моральную оценку вашим поступкам, в особенности разбирать поведение, не достойное офицера по отношению к замужней даме, а попросту говоря, получение драгоценностей с помощью вымогательства путем угрозы огласки вашей с ней интимной близости. Но вы просчитались. Всем известно, что графиня ограблена. Там в коридоре стоят два жандарма. Я предложу им поискать пропавшее колье в этом купе. И поверьте, оно найдется. После чего именно вас обвинят в краже. А потом будет суд, где слово уважаемой в обществе супруги известного промышленника окажется гораздо весомей жалких оправданий бесчестного поручика, к тому времени уже лишенного офицерского звания полковым судом чести. И как печальный итог вашего пути – судебный приговор: лет семь каторжных работ, а если муж графини постарается, то, возможно, и все десять. Поверьте, над вами будет смеяться вся Читинская пересыльная тюрьма. А посему вы, ровно через пять минут после моего ухода, аккуратно и незаметно положите сверток с этим дорогим украшением за портьеру в коридоре вагона. Вслед за этим я попрошу полицию поискать пропавшую вещицу как раз в том самом месте, где вы ее и оставили. Вам все ясно? – учтиво поинтересовался адвокат.

– Что поделаешь, ваша взяла, – отвернувшись в сторону, недовольно пробормотал офицер.

– Да, кстати, госпожа графиня великодушно просила оставить вам на память о вашей мимолетной встрече вот это… – Ардашев бросил на стол золотой перстень с розовым сапфиром и вышел, а в зеркале двери все еще отражалось застывшее от изумления лицо поручика.