Тринадцатый час - Ричард Дейч

Они познакомились на соревнованиях по плаванию. Ник был звездой команды, установив к десятому классу несколько школьных и окружных рекордов, как на длинных, так и на коротких дистанциях. Джулию в последний момент поставили на замену в эстафете четыре на двести метров. Поскольку всю свою короткую карьеру пловчихи она посвятила заплывам на короткие дистанции, к двухсотметровому отрезку оказалась совершенно не готова и потому нервничала — что еще мягко сказано. В итоге тренер отправил ее поговорить с Ником, который, будучи самым младшим капитаном команды в школе, умел внушить спокойствие и уверенность всем окружающим.

Когда Джулия села рядом с ним, Ник улыбнулся и сказал, что беспокоиться не о чем, объяснив, что главное — распределять силы и экономить энергию, сохраняя ее для финального рывка.

Конечно же, когда Джулия прыгнула в воду, она с ходу рванула с места и в конце почти задыхалась. Она так и не сказала никому, что вообще не слышала его совета, даже единого слова, ибо взгляд его голубых глаз заинтриговал ее куда больше, чем стратегия спортивного плавания.

А когда она коснулась стенки, придя последней, тяжело дыша и чувствуя, как перед глазами плывут круги, Николас уже стоял там, протягивая руку. Без каких-либо усилий он помог ей выбраться из бассейна, накрыл полотенцем и повел к скамейке. Уже поздно вечером, сидя рядом в идущем домой автобусе, они посвятили все три часа поездки самому увлекательному за всю их недолгую жизнь разговору.

Ник так и не спросил, почему Джулия не послушала его совета, разговаривая вместо этого обо всем, только не о плавании.

Обоим нравились поездки на природу, «Лед Зеппелин», нью-йоркские «Гиганты» и детройтские «Ред Уингс». Оба любили свиные ребрышки и жареную курицу, печенье и кока-колу. Джулия любила танцевать, что оказалось для него чем-то совершенно новым, но захватывающим. Он же увлекался лыжами и музыкой, о чем ей хотелось услышать побольше.

Короче говоря, они идеально подходили друг к другу. И, несмотря на то что шли годы и пути их разошлись — она поступила в Принстон, он — в колледж в Бостоне, — любовь их не увядала. Собственно, она продолжала лишь расти и с каждым годом их совместной жизни.

Все это вовсе не означало, что между ними не существовало разногласий. Их ссоры, хотя и редкие, порой выглядели весьма впечатляюще, ибо желание каждого оказаться правым было сравнимо с той любовью, которую они друг к другу испытывали. Однако все они, касавшиеся всегда совершенно обыденных вещей, вроде выбора между белым и ржаным хлебом или розами и тюльпанами, никогда не продолжались долго и заканчивались столь же впечатляющими объяснениями в любви.

Ник выглянул в окно большой комнаты, за которым виднелись последствия случившейся на прошлой неделе вечеринки с друзьями: в беспорядке расставленные вокруг бассейна шезлонги, до сих пор не убранные столы и гриль, три мешка мусора, которые он собирался выкинуть еще в прошлое воскресенье. Посреди всего этого хаоса простиралась спокойная гладь бассейна, мирная и нетронутая, полностью контрастирующая с обуревавшими его сейчас чувствами.

Большая комната выглядела как обычно, опрятно и чисто, но возле стены стояла картина, которую он обещал Джулии повесить уже полгода, а на диване лежала стопка газет и журналов, которые он до сих пор не прочитал. Столовая тоже выглядела как всегда, постоянно готовая к импровизированному ужину.

Осматривая дом, Ник не мог представить, что убийство могло произойти случайно. Возможно, думал он, это какой-то предприимчивый преступник, решивший извлечь пользу из всеобщего хаоса. Когда весь город сосредоточен на авиакатастрофе, силам правопорядка не до преступников. Но что касается случайности… чего-то явно не хватало, какого-то невидимого факта, ключа к ее смерти, который мог стать также и ключом к спасению.

Ник смотрел на свой дом свежим взглядом, пытаясь найти нечто выбивающееся из обычного порядка, нечто находящееся не на своем месте или отсутствующее вообще, нечто способное дать намек на то, из-за чего оказалась убитой Джулия.

Открыв дверь в библиотеку, он посветил вокруг фонарем. Намного меньшая, чем у Маркуса, больше напоминавшая кабинет, она была заполнена свидетельствами совместной жизни Ника и Джулии. Если бы эта единственная комната пережила ядерный взрыв и ее обнаружили бы невредимой пятьсот лет спустя, археологи смогли бы составить удивительно точную картину жизни Куиннов. Их история хранилась в запертом шкафу, заполненном наградами и медалями за успехи в плавании, хоккее и лакроссе, которые они стеснялись выставлять напоказ, но испытывали к ним чересчур ностальгические чувства, чтобы расстаться. На полках с фотографиями и сувенирами, снимками с выпускного вечера, церемонии вручения дипломов и свадьбы, на которых менялись прически, но оставались неизменными улыбки. Десятки фотографий с поездок и семейных праздников. Но в большей части это просто дурацкие снимки, чисто ради забавы — игра в снежки, смешные гримасы в фотоавтомате на ярмарке и перемазанные мороженым физиономии, изображавшие их во всей красе и самом что ни на есть естественном виде.

Повернувшись к столу из черного дерева, Ник отодвинул в сторону лежавшие на нем бумаги и папки и обнаружил свой личный мобильный телефон, все еще стоявший в зарядном устройстве. Сунул его в карман. Он привык пользоваться двумя аппаратами — личным и для деловых разговоров, предпочитая разделять два мира. Работая весь день дома, он оставил личный телефон заряжаться и был теперь этому только рад, поскольку полицейские забрали у него деловой вместе с бумажником и наручными часами, после того как доставили в участок.

Присев, Ник открыл шкафчик позади стола, осветив фонарем маленький зеленый сейф за стопкой книг. На нем не было ни царапины, никаких следов взлома.

Выйдя из библиотеки, он спустился по лестнице вниз, в незаконченный подвал — любимую часть дома. В импровизированном спортзале с беговой дорожкой, велотренажером и штангой они поддерживали в надлежащем состоянии не только свое тело, но и разум. Здесь можно было снять стресс, сражаясь с боксерской грушей или просто поднимая штангу, сбросить накопившееся за день напряжение. Фонарь Ника осветил лежащее у стены старое зеркало, закрепленный на стене танцевальный станок, маты на полу. Он до сих пор ощущал легкий запах духов Джулии после ее последней тренировки.

Остальной части обширного бетонного пространства предстояло когда-нибудь стать игровой комнатой, возможно, домашним кинотеатром, но до этого еще оставались многие годы. Пока что она играла роль склада для коробок с рождественскими украшениями, забытых свадебных подарков и разнообразного хлама, лежавшего вдоль серых стен.

Ник поднялся на второй этаж, быстро пройдя мимо комнаты, которой предстояло когда-нибудь стать детской, мимо еще трех неиспользуемых комнат, и остановился в их с Джулией спальне.

В комнате с выкрашенными в кремовый цвет стенами и подвесным потолком стояла огромная кровать с пологом, напротив незажженного камина, в котором летом лежали срезанные цветы. Ник проверил все ящики прикроватного столика Джулии, но все выглядело нетронутым. Он заглянул в ее стенной шкаф, потом в свой. Затем — в шкафчик, скрывавшийся за вешалкой для галстуков; но и тут ничего не потревожено. Обе ванные выглядели так же, как их оставили утром; полотенца, зубные щетки и туалетные принадлежности находились на местах. Неиспользуемую гостиную все так же покрывал едва заметный слой пыли и пыльцы от цветов в камине, и нигде не видно следов постороннего. Двери на небольшую террасу закрыты — Ник сам запер их утром после того, как Джулия удивила его завтраком.