Мой лорд - Элен Стюарт

— Подробнее, — потребовала Николь. Она придирчиво изучала содержимое коробки. Здесь были диски и какие-то схемы, которые не говорили ей ровным счетом ничего.

— Хорошо. — Тина наконец оторвалась от своих бумаг и перевела на Николь ничего не выражающий, словно закостенелый взгляд. — Это аудиозаписи с пресс-конференции пищевиков. Тебе нужно проанализировать их, выбрать самые интересные факты, найти подтверждение им в графиках отчетов. И оформить все в статью. Сегодня до семи, чтобы успели вычитать и отредактировать текст.

И отделить фасоль от гороха, мрачно подумала Николь. А потом я смогу ехать на бал. Она молча сунула коробку под мышку и пошла к двери.

— Да, еще…

— Что? — Николь пришлось развернуться с полдороги.

— Миссис Кермит просила напомнить, что ждет твою статью о стеклодувах.

— Черт! — вырвалось у Николь.

— Что-что ты сказала?

— Я сказала, черт, Тина! Можешь перекреститься.

Николь была неимоверно зла. На себя — за то, что сорвалась. Ей еще непременно аукнется эта импульсивность. На Тину с ее бессмысленным стеклянным взглядом. На свою начальницу, которая, казалось, специально выискивала для нее самую рутинную работу, по определению не способную принести ничего, кроме головной боли и отвращения к профессии.

О какой тут карьере вообще может идти речь, если ее имя будет значиться только под короткими статейками об очередной пресс-конференции представителей пищевой промышленности. К тому же самое интересное, о чем говорила Тина, явно окажется за кадром. Потому что все прилизанные факты, которые суют в нос прессе, ложь. Компания N опять будет хвалиться качеством своей продукции и «официально заявлять», что не использует генно-модифицированных продуктов. А через каких-нибудь полгода в их детских смесях снова найдут модифицированную сою. Так о чем ей писать? О том, что они говорят, или правду?

Николь раздраженно сунула ящик на свой стол. Ладно, попробуем третий вариант. Выудим правду из того, что говорят для печати.

Процесс выуживания оказался гораздо более трудоемким, чем ей представлялось. Провозившись до самого вечера, Николь состряпала наконец статью. Несмотря на все свое неприятие темы, она постаралась, чтобы ее работа как можно меньше напоминала сухую сводку данных о процентах и росте качества. Николь было нужно, чтобы материал жег. Чтобы читать его было интересно и легко. С этим бы не было никаких проблем, если бы не приходилось соблюдать формат рубрики.

Перечитав готовую статью в третий раз и поняв, что уже ничего не соображает, Николь решила оставить все как есть. Иногда главное вовремя остановиться, поучительно говорила она листку с текстом, медленно выползающему из принтера.

— Дорогая, ты сходишь с ума? — весело поинтересовался у нее за спиной знакомый голос.

— Сьюзи? Ты что здесь делаешь? — Не то чтобы появление подруги в редакции было такой уж редкостью. Просто Николь не ожидала ее увидеть так быстро после утренней размолвки. Апельсин апельсином, но легкий осадок у Николь все-таки остался.

— Пришла мириться, — без обиняков заявила Сьюзен. На ней был летний костюм из последней коллекции Майкла Корса и туфли на высокой платформе.

— Да ладно. — Николь отвернулась к принтеру. — Мы уже помирились.

— Стараниями Полли. Поэтому лично за мной остался небольшой долг.

— Знаешь, для меня важно, что ты просто пришла.

Николь и вправду немного повеселела. Разумеется, глупо надеяться на то, что все люди будут оценивать тебя справедливо. Николь всегда считала, что для нее достаточно, если она сама будет к себе справедлива. Ведь кто, кроме нее самой, может знать, что творится в ее душе. Однако подозрение Сьюзи в том, что она может предать человека, который ее защитил, довольно сильно ранило Николь.

— Сьюзи, ты же мой друг, ты знаешь меня как облупленную… — Николь с трудом подбирала слова. — Если ты так быстро приняла версию о том, что я могу предать, значит, я дала тебе для этого повод. И вообще, беспочвенных подозрений не бывает.

— Зато бывают беспочвенные самокопания, — парировала Сьюзен. Она явно пребывала в отличном расположении духа, расставаться с которым не собиралась. Беда с этими совами. Утром мрачнее тучи, зато чем ближе к ночи, тем больше энергии.

— Сьюзи улыбается, вечер начинается, — продекламировала Николь.

— Вот так уже лучше. — Сьюзен убрала с плеча Николь невидимую соринку. — Взбодрись, ты же у нас мисс Солнечная Батарейка.

— Один — один.

Николь сохранила и закрыла файлы, выключила компьютер.

Сьюзен скептически наблюдала за ее действиями.

— Ника, я так и буду здесь стоять?

— Да. Как скорбный памятник красоте. — Николь сосредоточенно запихивала в коробку обработанные материалы, диск и распечатанную статью. Когда дело касалось результатов работы, она предпочитала дублировать письма по внутренней сети живыми материалами.

Теперь осталось отнести любимому начальству электронный и печатный варианты и можно было лететь на свободу. Если все пройдет без неожиданностей.

Несмотря на опасения Николь, статья была принята к печати. Очевидно, никому не хотелось проверять ее еще раз после доработки. Поэтому через полчаса подруги, весело болтая, вышли из главного входа.

Был уже поздний вечер, когда Людвиг вышел из стеклянных дверей здания, четверть которого занимала его фирма. Ноги привычно понесли его к парковке, но, пройдя несколько метров, он остановился. Ему никуда сегодня не нужно. Ему вообще никуда не нужно. А с тех пор, как он отказался от услуг фирмы, которая занималась безопасностью остальных членов семьи Эшби, никто не мозолил Людвигу глаза, составляя вынужденную компанию в любых его прогулках. Людвигу порой казалось, что он специально ищет опасные ситуации и неблагополучные районы. Но он предпочитал не развивать эту мысль. Впрочем, в том квартале, где находился его офис, найти неблагополучную улицу было весьма проблематично. Казалось, что все здесь — здания, верткие машины, торопливые прохожие, полицейские, уборщики и даже сам воздух — куда-то несется. Напряженно пульсирует, гудит от натуги, рассыпается искрами, но, проносясь мимо него, исчезает, растворяется бесплотной тенью, рассыпается бесцветным песком. А он… Он проходит сквозь всю эту мешанину и остается. Иногда Людвигу казалось, что ему тысяча лет. И что впереди у него еще тысяча. А сейчас вокруг него пустота. Как бесконечный сон, который он видит про самого себя.

Людвиг остановился перед миниатюрным фонтаном, взбивавшим струйки воды в резной мраморной чаше. Зачерпнул ладонями холодную воду и окунул в нее лицо.

— Мама, я тоже хочу пить!

— Если хочешь, мы купим сок.

— Не-ет, я хочу сейча-ас!

— Здесь нельзя пить.

Кажется, уходят. Эту воду и вправду, наверное, нельзя пить. Людвиг снова набрал полные пригоршни и сделал большой глоток. Вода струйками полилась по подбородку, скатилась за воротник. Не вкусно. Людвиг стряхнул ладони. Может, лучше все же виски.