Темный страж - Кристин Фихан

Это напоминало падение в черную, бездонную пропасть. Бесконечное. Вечное.

Люциан ласково прошептал ее имя и склонил свою голову к ее горлу. Вдохнул ее запах. Теперь, куда бы она ни отправилась, он всегда найдет ее. Его руки так властно сжались вокруг нее, что ему пришлось напомнить самому себе, что она невероятно уязвима. Она казалась невероятно маленькой и легкой в его объятиях, но в тоже время теплой и соблазнительной. Она всколыхнула в нем вещи, которые лучше было бы оставить в покое. Он был поражен этими внезапными настойчивыми желаниями. Она была молодой и уязвимой, и в данный момент он должен был испытывать желание защитить ее.

Его рот дотронулся до ее кожи в нежной, мягкой ласке. И сразу же страстное желание пронзило его, сильное и настойчивое. Он слышал, как ее сердце бьется в одном ритме с его. Слышал, как кровь бежит по ее венам, манящее тепло которой влекло к себе, вызывая огромный физический голод по ее телу. Закрыв глаза, он смаковал свою способность чувствовать, не обращая внимания на ужасный дискомфорт и мольбы своего тела об облегчении. Его язык нашел ее пульс, прошелся по нему раз, второй. Его зубы нежно царапнули ее вену, а затем глубоко погрузились в нее.

Одновременно с этим она в его руках беспокойно пошевелилась и застонала, от этого интимного звука его тело напряглось еще сильнее. У нее был сладостно-пряный, неописуемый вкус, с которым он никогда до этого не сталкивался. Она была наркотиком, словно специально созданным, чтобы удовлетворить все его потребности. Ему всегда будет ее мало. Но дисциплина взяла вверх над его страстной жаждой экстаза, который обещало ее тело. Движением языка он закрыл крошечные следы сделанного им укуса, не оставляя после себя не единого следа, который мог бы обнаружить врач.

Осторожно, держа ее под своим контролем, Люциан расстегнул свою рубашку и переложил ее так, чтобы можно было обхватить ее затылок своей ладонью. Его тело пылало желанием, и под воздействием его чар пробудилась ее природная чувственность. Один из его ногтей удлинился и превратился в острый, как лезвие, коготь, которым он разрезал кожу над своим сердцем. После чего прижал к своей груди ее рот, чтобы продолжить ритуал, связывающий ее с ним.

При первом же прикосновении ее губ, по его телу промчался огонь, а желание стало таким сильным, таким напряженным, что Люциан, отличавшийся жестким самоконтролем, чуть не поддался искушению взять то, что принадлежит ему по праву. Он обнаружил, что дрожит, а его тело покрылось испариной. Склонившись чуть ближе к ее уху, он прошептал слова, — в ночь, в ее сознание, — после которых никто не сможет разлучить их, после которых она не сможет находиться вдали от него, дольше, чем несколько скудных часов.

— Я объявляю тебя своей Спутницей жизни. Я принадлежу тебе. Я предлагаю тебе свою жизнь. Я дарю тебе свою защиту и верность, свое сердце, душу и тело. Я обязуюсь хранить то же самое, что принадлежит тебе. Твоя жизнь, счастье и благополучие будут стоять над моими на все времена. Ты — моя Спутница жизни, связанная со мной навечно и всегда под моей защитой.

Испытанное им облегчение было огромным, даже несмотря на тот факт, что его тело еще не соединялось с ее. Его и ее сердца стали единым целым, связанные вместе, как две половинки одного целого. Их души слились так, что ее женственный свет ярко сиял в нем, изгоняя невыносимую темноту, которая угрожала ему веками. В этот момент он понял, почему тому, кто прожил почти всю свою жизнь в темноте, в тусклом, ужасном аду существования, встреча со Спутницей жизни является пределом мечтаний.

Джексон Монтгомери фактически была его сердцем и душой. Без нее не было никакого смысла продолжать свое существование. Он никогда больше не сможет вернуться в пустоту и темноту, в которой прожил так долго. Ритуальные слова соединили их так, что теперь никто из них не сможет сбежать от другого.

Люциан не обманывал себя. Он нуждался в ней больше, чем она когда-либо будет нуждаться в нем. Хотя с его точки зрения, она нуждалась в нем больше. Ему пришлось остановиться и подумать, прежде чем продолжать ритуал дальше. Очень нежно он остановил процесс ее питания и закрыл рану на своем теле. Его кровь свяжет их воедино и поможет ее исцелению. Она также начнет изменять ее тело, обращая ее в его расу. Обращение было рискованным процессом, трудным как для тела, так и для души. Однажды пройдя через него, обратного пути не нет. Джексон станет такой же, как и он — будет нуждаться в крови, чтобы выжить, будет искать укрытия от солнца в радушных руках земли. И если она не обладает особыми психическими способностями — только такие человеческие женщины могут быть обращены в карпаток — то этот эксперимент подтолкнет ее к краю безумия, и Джексон придется убить. Люциан откинулся назад, освобождая ее от своих темных чар.

Ее ресницы затрепетали как раз в тот момент, когда он укладывал ее обратно на подушки. Люциан знал, что лишь немногие люди могли быть обращены успешно. Но он верил, что она входит в это число, поскольку является его истинной Спутницей жизни. Ее сердце соответствовало его. Он знал это. А когда он произнес ритуальные слова, то почувствовал, как невидимые нити связали их. Но, даже понимая это разумом, он не мог заставить поверить в это свое сердце. Он не хотел рисковать ее безопасностью. Для полного обращения необходимы три обмена кровью. Но уже теперь ее слух и зрения станут более острыми, больше похожими на карпатские. Очень скоро у нее возникнут проблемы с потреблением в пищу мяса и большинства остальных продуктов. Она будет нуждаться в его присутствии. На данный момент он изменил ее жизнь настолько, насколько осмелился.

— Я все еще не знаю, кто ты такой, — под прикрытием одеяла пальцы Джексон сжались вокруг рукоятки ее пистолета. Она была невероятно вялой, а он слишком уж беспардонным. Она не любила загадки. Она понятия не имела, где находилась, зная лишь то, что больна и что у нее были странные сны о темном принце, берущем ее кровь и связывающем их навечно. В сидевшем на ее кровати мужчине было что-то необычное и иностранное.

Что-то элегантное и утонченное, но в тоже время дикое и неприрученное. Джексон обнаружила опасную комбинацию чувственности и непреодолимого влечения.

Люциан улыбнулся ей, и вспышка белых ровных зубов смягчила твердые черты его лица.

— Я Люциан Даратразанофф. Это очень старое и уважаемое имя, но трудное для правильного произношения в этой стране. Можешь звать меня просто Люциан.

— Я знаю тебя? — как же Джексон не хотелось быть слабой. Как же ей не хотелось видеть такие эротические и необычные сны об этом мужчине. — Почему я нахожусь здесь, а не в больнице?

— Тебе необходима необычная забота, — правдиво ответил он. — Ты чуть не умерла, Джексон, и я не хотел рисковать твоей жизнью.

— Моего напарника, Барри Рэдклиффа, подстрелили. Но я помню, он вернулся за мной, — все остальное было как в тумане. Она не знала, как выбралась со склада, учитывая то, что Барри был не в состоянии вынести ее.

— Он в больнице и идет на поправку. Он сильный мужчина и очень храбрый, — Люциан отдал должное ее напарнику, но при этом не добавил, что этот мужчина влюблен в нее.