Кобра клана Шенгай. Наследница - Марина Комарова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мимо меня бодро прошёл старичок. Краем глаза заметила, что в руках он что-то держит.
– Простите, уважаемый, – обратилась я. – Не подскажете, какой дар Плетунья примет благосклонно?
На меня задумчиво посмотрели, словно пытались оценить. Я уже даже напряглась, решив, что услышу сейчас что-то малоприятное, однако старичок внезапно улыбнулся:
– Если Плетунья не дала задачу принести что-то особенное, то и не надо тянуть бесполезное. Лучший подарок для богини – открытые помыслы и чистые намерения. Никто не любит тех, кто задумал нечто черное и злое. А в остальном уже разберетесь. Ты, главное, не бойся ничего.
– Не бояться? – осторожно переспросила я.
– Да, – кивнул он. – Сколько лет живу, столько Плетунья любит пошутить. Но не все готовы к её шуткам.
После чего жестом пожелал удачи и, получив мой ответ, начал подниматься.
А я так и стояла некоторое время, раздумывая над его словами.
Пошутить, значит…
Да уж, однажды Плетунья пошутила – и я оказалась здесь. В другом мире, с другой судьбой и другим лицом.
Я закусила нижнюю губу и решительно посмотрела на возвышающийся надо мной храм. Кажется, пришло время задать вопросы.
Резко выдохнув, ступила на первую ступеньку. Жди, Плетунья, я иду.
…Кажется, я переоценила свои силы. Потому что когда показалась самая последняя ступенька, готова была распластаться на отполированной тысячами ног поверхности и лежать этак до ночи. Поначалу шло легко, потом под счет ступенек, потом… цуми, дайте мне дойти!
Отдышавшись, я посмотрела на вход. Ну, Аска Шенгай, не боялась проклятого колдуна, не бойся и благословенной богини. Хотя это ещё вопрос, кто опаснее…
Рядом никого не было. Я даже осмотрелась. Вроде бы кто-то тоже поднимался, но сейчас – ни единого человека. Почему? В храм входят поодиночке? Каждому уготована своя встреча?
Я не понимала, откуда эти мысли. Но они казались правильными. Боги – другие. Боги бесконечно далеки от человеческих мыслей и морали.
Сделав глубокий вдох и толкнув дверь, я решительно вошла внутрь.
И тут же потеряла возможность видеть, слышать и чувствовать. Изнутри рвался дикий крик ужаса, но губы онемели, не в силах исторгнуть ни звука.
– Ну и впечатлительная, – раздался голос Плетуньи. – А я думала, что после прогулок по ночному лесу с цуми тебя мало чем удивишь.
Тьма развеялась под светом тысяч бриллиантовых искорок, походящих на россыпь звезд в ночном небе. Плетунья стояла в воздухе в нескольких шагах от меня.
Она выглядела всё так же. И лиловый плащ, который будто плели пауки, и спицы между пальцами, что отражают свет искорок-звёзд, и нити, которые стелются за ней.
– Цуми – это уже своё, родное, – проворчала я. Страх исчез, уступив место любопытству. – В храме и вправду ничего нет, или просто мне видеть не положено?
– Не положено.
Лица не видно, однако ехидную улыбку можно почувствовать. Ну да, я даже не сомневалась.
– Как скажете. Тогда… могу ли я задать вам несколько вопросов?
– У кого ты набралась таких манер? – искренне удивилась Плетунья. – Вроде бы ни с сыщиками, ни с управленцами, ни – о, какой ужас! – со смотрителями толком не общалась.
– Окружение влияет, – не растерялась я и тут же взяла быка за рога, искренне надеясь, что наглость – второе счастье. – Что нужно для пробуждения клана?
Плетунья сложила руки на груди, звякнули, соприкоснувшись, металлические спицы.
– Наконец-то ты созрела спросить это прямо. А я уже гадать начала, додумаешься или нет?
– Предпочитаю сначала пробовать все доступные методы самостоятельно, – пробурчала я. – Но да, вы правы. Спросить сразу было куда разумнее.
– Домашний алтарь и мой храм выжжены дотла, – продолжила Плетунья, не обратив на мои слова никакого внимания. – Рёку держит колодец. С ним и будешь работать. Храм восстановишь потом. Но сама понимаешь, весь клан сразу не поднимешь. Сначала проснутся те, кто приходится дальним родственником и по рёку весьма слаб. Чем сильнее был человек, тем больше рёку надо, чтобы вывести его из летаргии.
– А слуги Шенгаев? – быстро спросила я.
– Некое исключение из правил. Они дольше остальных служили при твоих родителях. А девчонки и вовсе в поместье родились.
Значит, вот как. Занятно. Но не радует, не радует. С другой стороны, ещё хороший вопрос: пробудить одного, но сильного, или многих, но слабых? Как известно, один в поле не воин.
– А тории? Их нигде нет.
Плетунья рассмеялась.
Мне стало не по себе от этого смеха.
Спицы между её пальцев вдруг быстро застучали, что-то вывязывая из неведомо откуда появившейся нити.
– Чтобы увидеть тории, нужно открыть дар, Аска. Дар видения. Он у тебя есть, перешёл по линии Ямато Шенгая. Только вот пока глубоко спит.
«Ещё, поди, и похрапывает, сволочь», – отрешённо отметила я.
– Тут я ничем не помогу. Дар видения приходит сам, когда накапливается достаточно рёку и… мозгов, – последовал ответ.
Я с трудом сдержалась, чтобы не закатить глаза.
Однако Плетунья сегодня явно была при вдохновении, поэтому моя реакция её не интересовала.
– Спустишься в лабиринты под поместьем Шенгаев, – вдруг четко и холодно сказала она. – Найдешь источник под колодцем. И положишь туда это.
На протянутой руке богини лежал смотанный кумихимо, бледный, словно лунный свет. Я приняла дар с поклоном. Маленькая мудрость этого мира: бог что-то дает – хватай, потом разберешься.
– Спасибо и…
– Он поможет дотянуться до тех, кто далеко, – оборвала меня Плетунья. – Но тебе надо будет призвать их.
– Как? – осторожно спросила я.
Она щелкнула пальцами. Перед глазами потемнело, я пошатнулась и рухнула вниз. Сознание не ушло, но шевельнуться не получалось.
– Ты хоть понимаешь, что творишь? – чей-то голос сотряс стены храма.
Низкий, мужской, незнакомый.
В ответ – смешок Плетуньи.
Кто-то зарычал. Мне захотелось свернуться в клубочек и зажать уши. Но пальцы впились в лунный кумихимо и словно закаменели.
Четко ощущалось присутствие чужой силы, тяжёлой, неповоротливой, удушающей. Одновременно хотелось посмотреть на неё и в то же время зажмуриться, ибо было ясно, добра от неё не жди.
– Ты в моём доме ещё будешь указывать, что мне делать? – приторно ласково промурлыкала Плетунья. – Ты ничего не путаешь? Или, может быть, боишься?
Снова рычанье. Потом удар молнии, грохот, снова сотрясший храм.
– Вот и посмотрим, кто кого… – мягко прошептала Плетунья. – А, Аска, тебе пора, моя дорогая девочка. Пора, пора, пора…