Формула творения - Евгений Хейсканен

Поравнявшись с молодым человеком, незнакомец заговорил по-английски и первые же его слова привели того в полное изумление.

— Извините, что беспокою. Вы Артур Салмио? — спросил он.

— Да, это действительно я, — ответил парень, с подозрением вглядываясь в южанина.

— Моё имя Велимир.

«Надо же, как поэт Хлебников», — чуть было не вырвалось у Артура.

— Приятно, — сказал он, подумав иное, и добавил: — У меня законный вопрос: откуда вы меня знаете?

— О, это долгая история. Но надеюсь, имя Дефрим вам что-то говорит? Вижу, что да. В таком случае можем ли мы где-нибудь уединиться? Тогда я расскажу вам всё.

— Возможно. Но мы, как видите, только что приехали и не успели толком осмотреться.

— Я знаю, жду вас здесь уже больше часа. Не беда. Если вам угодно, могу пригласить вас к себе. Недалеко отсюда я снимаю небольшую квартиру, — незнакомец говорил по-английски с акцентом, но очень уверенно. Его басистый голос и резковатая манера разговаривать тем не менее почему-то сразу располагали к себе. Чувствовалось, что этот человек вспыльчив, но искренен и уж, по крайней мере, вряд ли способен на подлость.

— Ваше предложение, как бы сказать точнее… — замялся Артур. — Оно связано с убийством упомянутого вами человека?

— И с ним тоже. Давайте не будем говорить здесь, моя квартира безопаснее. Там нет посторонних глаз и ушей.

«А кто тебя знает, безопаснее или нет», — подумал Салмио, всматриваясь в чернобородого. И где гарантия, что этот южанин не из той же славной когорты? Артур уже собирался отказаться, но помешало быстро возникшее доверие к незнакомцу. Кроме того, Артура просто распирало от любопытства. Интуитивно он уловил в словах южанина скрытую боль и как будто даже мольбу. У него не было ничего общего с хитрым и железным исполнителем заказного убийства. «Если я пойду с ним, быть может, я действительно наконец-то узнаю правду», — принял решение Артур Салмио.

Оставалось поговорить с Миланой. Влюблённому без ума молодому человеку очень не хотелось менять свои планы и расставаться с девушкой даже на полдня. К тому же он опасался расстроить её и ожидал вполне обоснованной обиды. Но, с другой стороны, он боялся за неё и решил, что целесообразнее было бы сначала разобраться со своими проблемами; узнать хоть что-то, а уж затем идти с ней на свидание.

Артур был польщен, с каким непритворным сожалением она приняла его просьбу увидеться чуть позже. Краем уха Милана, конечно, уловила некоторые подробности разговора со встретившим их неизвестным. Но опасения поэта и философа, что это оттолкнёт её, не оправдались. Наоборот, девушка, видимо, уже успев увлечься своим знакомым по круизу, выразила обеспокоенность по поводу его непонятных трудностей и озабоченно спросила, не угрожает ли ему какая-то опасность. «Какой замечательный характер, совсем не похожа на некоторых нынешних эгоисток, которым нет дела до человека и на всё плевать, кроме денег! Выходит, мне повезло», — сделал Артур философский вывод.

Он поспешил успокоить Милану, пообещав ей, что сразу же позвонит, как только выяснятся интересующие его подробности, и дал понять, что дело, в сущности, не стоит выеденного яйца. Так, мелочь. Скорее всего просто ошибка: его приняли за кого-то другого. Возможно, что Артур и сам преувеличил в своё время якобы грозящую ему опасность, а быть может, нашёл естественное оправдание для круиза, позволяющего хоть ненадолго порвать с надоевшей ему обыденщиной. Отпустив на прощание пару шуточек, плохо гармонировавших с его бледным и взволнованным лицом, Салмио договорился созвониться с Миланой и отправился в путь с невозмутимо дожидавшимся чуть поодаль Велимиром, который свободно ориентировался в извилистых средневековых закоулках старого города.

Съёмная квартира незнакомца выходила на одну из старых стокгольмских улочек, возможно, являвшуюся современницей разрушителя Кальмарской унии с Данией и создателя новой независимой Швеции, короля Густава Ваза, прославленного в Финляндии основателя Хельсинки. Освободившись в шестнадцатом веке стараниями короля от датского господства, Швеция быстро превратилась в одну из самых преуспевающих стран Европы, столкнувшись затем через сотню лет на просторах Балтики с нарастающей мощью петровской России. Швеция не стала сверхдержавой, но отсутствие в её прошлом крепостного нрава, высокий уровень жизни, развитая культура, а также знаменитый шведский капитализм, он же и социализм, всегда привлекали внимание российской интеллигенции.

Загадочный Велимир предложил кофе и Артур, ответив согласием, весь превратился во внимание и слух. К счастью, его собеседник отлично владел русским, так как происходил из бывшей братской советской Югославии, что предполагало хорошее взаимопонимание.

— Так значит, если я правильно понял, вы знаете о той злополучной истории с загадочным убийством человека по имени Дефрим. Про польского библиотекаря вы тоже в курсе?

— Да, разумеется. Вы сейчас связали обе смерти воедино и правильно сделали. Они действительно связаны одна с другой.

— Каким же образом? И как вы узнали, что всё это коснулось меня? — с нетерпением спросил молодой человек.

— Я двоюродный брат Дефрима. Мы были очень близки, делились подробностями своей жизни. Он мне всё рассказал незадолго до своей трагической кончины: о Кшиштофе и о том, что писал вам письмо по электронной почте, — ответил Велимир.

Артур сидел, как поражённый семью громами второго пришествия. Так вот в чём дело! Обнаружился брат Дефрима, весёленькое дело… Но какое отношение имеет он, Артур Салмио, к их братской любви? Помолчав и справившись с первой волной удивления, он сказал:

— Ясно. Примите мои искренние соболезнования. Но простите за нескромность, дело в том, что не так давно я выяснил через Интернет этническую принадлежность имени Дефрим. Это определённо албанское имя. Но вы, насколько я понимаю, не албанец?

— Нет, я серб, моя фамилия Обрадович, а Дефрим был албанцем только по отцу; его и моя мамы — родные сёстры. Моя славянская родня осудила мать Дефрима за её брак с албанцем. Родственники со стороны её мужа, в свою очередь, не одобрили его выбор. В общем, Монтекки и Капулетти. Вы же знаете, как албанцы и сербы относятся друг к другу на югославской земле. Наверное, именно поэтому судьба моего брата оказалось столь сложной и противоречивой, что и привело его в объятия «Инсайда».

— «Инсайд»? Что вы имеете в виду под этим английским словом?[13]— с недоумением спросил Артур.

— Речь идёт о секретной интернациональной террористической организации, созданной и руководимой человеком с восточным именем Фироз Акджар. Как рассказал мне Дефрим, «Инсайд» ни много ни мало собирается противодействовать влиянию Запада с антиглобалистких позиций.

— То есть Фироз как вы его назвали, соединил антиглобализм с терроризмом? Да, да, понимаю. Эдакая разновидность экстремизма плюс идеология противостояния глобалисткому Западу. Впрочем, в определенной степени подобная организация уже существует: достаточно вспомнить Аль-Каиду. Выходит, «Инсайд» можно назвать её близким родственником? — подытожил парень.