Философ, которому не хватало мудрости - Лоран Гунель

— Если бы они не были герметичны, горючее бы испарилось. Канистры наполнены под горло.

Он чиркнул спичкой и спокойно зажег сигарету.

Кракюс отступил на несколько шагов.

— Ну, ладно… я ухожу… подумай, как там насчет индейцев… Держи меня в курсе.

* * *

Элианта сидела на берегу. Она любила приходить в это место, расположенное в стороне от деревни. Здесь течение было спокойным, плавно устремляясь к водопаду более двадцати метров высотой, где начинало мощно бурлить.

У воды воздух казался более прохладным, и легкий ветерок приносил чудесные запахи леса. Она любила завораживающие запахи хвойных — все их нежные и терпкие оттенки. Бывало, она подходила к одному из величественных деревьев, обнимала его голыми руками, чувствуя волны энергии, прокатывающиеся по животу и всему телу. Тогда она нежно прикасалась губами к шершавому стволу, закрывала глаза и отдавалась своим ощущениям — и опьянению этим божественным запахом.

Она вспомнила просьбу Кракюса. Поручить такую миссию ей — бесспорно, признак доверия. Ей хотелось исполнить ее как можно лучше.

Элианта протянула руку, схватила палку и бросила в начало водопада, проследив его траекторию.

«Найди самую красивую женщину», — сказал он.

Самую красивую женщину… Как же выбрать? Элианте никогда не приходило в голову сравнивать женщин племени между собой… Как это? Они все красивые. Как же тут быть?

Она постаралась мысленно представить себе каждую из них. Самая красивая женщина… Может, это Алиана, молодая женщина со светящимся взглядом, в глубине которого может таиться ангел? Или Нита, которая выказала беспримерное мужество при испытаниях? А может, Амадаи? Доброта ее сердца может сравниться только с его чистотой… Как же их сравнить? Как тут выбрать?

Она схватила своими тонкими пальчиками лист, упавший с дерева, положила его на воду, потом тихонько подула. Лист отошел от берега, его понесло течением к водопаду, но он зацепился за ветку вапа и наполовину погрузился в воду.

Элианта поднялась и пошла в деревню. Потом неожиданно решила обойти малоку и дойти до лагеря белых, ей стало любопытно взглянуть поближе на их чудные жилища. Почему же они построили три хижины, тогда как хватило бы и одной? Ведь их всего четверо…

Может быть, двое из них изгнаны из общины и вынуждены жить отдельно?

Она тихо подошла, ловко обходя кусты, лианы, лежащие ветки, и оказалась перед одной из хижин. Она показалась ей очень странной — с перегородками под прямым углом и непонятным квадратным отверстием посередине. А крыша…

И тут вдруг появился человек, увидел ее и остолбенел. Она не встречала его в деревне и до сих пор не подозревала о его существовании. У него были глаза… невероятной голубизны. Такого цвета она никогда не видела. А взгляд… Она ощутила душу, хрупкость которой неожиданно глубоко ее тронула. Человек сразу же отвернулся, но за этот краткий миг, не дольше, чем падает звезда, она разглядела в его глазах такую боль, что у нее защемило сердце.

Он скрылся в хижине, и дверь за ним закрылась.

— Сволочь!!! Я ей отплачу!!!

Кракюс сжал зубы, чтобы скрыть ярость. Наказать Элианту было не в его силах. Вот ведь влип. Деревня должна собраться менее чем через полчаса. И кого же она нашла, чтобы рассказать новости, собранные детьми? Кого же она выбрала, чтобы он мог привлечь взгляды и приковать внимание слушателей? Кого? Старуху с морщинистой кожей!!!

— Не понимаю, почему ты сердишься… — сказала Элианта, подходя к нему.

— Не строй из себя дурочку.

— Я очень старалась выполнить твою просьбу.

— Перестань надо мной издеваться, поняла?

— Но это же правда…

— Замолчи, проваливай.

— У Шималис совершенная красота. Ее душа самая чистая, какая только может быть. Если сомневаешься, спроси у других. Все тебе скажут.

— Совершенная красота. Совершенная красота… Она выиграла конкурс среди домов престарелых?

— Что?

— Она вся сморщенная!!! На ногах еле держится!

— Но голос у нее чистый, громкий, и ее будет хорошо слышно. Она тренировалась весь вечер.

— Мы вообще ничего не услышим, так как исключено, чтобы эта лохматая старая картофелина говорила!

— Но… она выучила все тексты наизусть… И не поймет, почему ее не допустили выполнить эту миссию…

— Плевать. Я не хочу ее больше видеть. Да и тебя тоже.

Кракюс был в ярости. Он опять не смог ничего добиться от этих проклятых дикарей. Они преспокойно дурачат его с ангельским выражением.

Так не может продолжаться вечно. Нужно найти способ поднять свой авторитет, стать уважаемым лидером, за которым пойдут. Во что бы то ни стало надо развить в себе харизму, занять позицию вожака…

Вдруг образы прошлого всплыли в его сознании. Армейские конфликты, Никарагуа, Сальвадор… Война научила его только одному: быть таким лидером, который берется защищать людей в минуту смертельной опасности…

Кракюс повторил про себя эту фразу. Надо как следует над этим подумать…

Пока что не было никого, кто бы мог публично выступить сегодня вечером… Он один знает все новости, собранные детьми. Ему и придется вкалывать. Может быть, он и не очень сексуален, но то, что он иноземец, придает ему все-таки особый статус, в конце концов, это причина, почему он может стать ведущим. Возможно, это поможет ему осуществить его планы.

Закончив, он сразу же перейдет к сеансу гипноза. Устройство, которое изобрел Годи, готово.

Он терпеливо ждал. Индейцы пришли маленькими группами, когда солнце уже садилось. Огонь в центре площади вскоре стал единственным источником света. Он потрескивал, распространяя запах горящего дерева. Наконец последние индейцы заняли свои места. Сели полукругом у костра. Все молчали. Лица, освещенные красными танцующими отблесками, повернулись к нему.

Кракюс почувствовал, что теперь ему удастся завладеть их вниманием. Он глубоко вздохнул.

— Дорогие друзья, я и мои товарищи подумали, что вам будет приятно получать больше знаний о мире, в котором вы живете. Поэтому мы предлагаем вам собираться каждый вечер, чтобы узнать о том, что удалось разузнать для вас за целый день. Сегодня вечером я имею честь рассказывать вам об этом. Начиная с завтрашнего дня это будет делать кто-то из вас…

На лицах появилось непонимающее выражение. Кракюс спрашивал себя, поняли ли они то, что он им только что сказал, но тут один из них, мужчина неопределенного возраста с седыми волосами, заплетенными в косицу, поднялся с места.

— Зачем нам слушать сведения других людей, мы и сами имеем глаза, чтобы видеть, уши, чтобы слышать, пальцы, чтобы трогать, и сердце, чтобы чувствовать.