Ричард Длинные Руки - курпринц - Гай Юлий Орловский

— Ваше высочество, — прошелестела она, не поднимая головы.

— Встаньте, — потребовал я, — и ответствуйте, кто вы и почему вас несет в мой лагерь.

— Меня зовут Скарлетт Николсон, — ответила она низким приятным голосом. — Иду я не в лагерь, а хотела встретить вас…

— Тогда вы рассчитали точно, — ответил я настороженно. — Что весьма настораживает, а я этого не люблю. Поднимитесь и выкладывайте.

Она выпрямилась, чуть задрала голову, чтобы видеть мое лицо. У нее странные глаза, вернее, не глаза, а верхние ресницы: всего по семь штучек, отстоящие одна от другой на заметное расстояние, зато толстые и длинные, будто остальные не то отдали свою силу и рост, не то их срезали и приклеили на оставшиеся.

Я невольно уставился на это чудо, а она красиво взмахнула этими удивительными ресницами, что упираются в брови, глаза подчеркнуто удивленные, неужели и сам принц Ричард, о котором столько слухов, тоже вроде деревенщины, никогда красивых женщин не видел, что ли…

— Ваше высочество, — проговорила она все тем же голосом, приятным, но строгим, — я нарочито выбрала минутку, когда сэр Зигфрид занят…

— Почему? — спросил я в лоб.

— Он бы меня защищал, — объяснила она.

Я поинтересовался:

— А ты, выходит, не желаешь, чтобы тебя защищали?

— Хочу, — проговорила она тихо, — чтобы вы решили мою судьбу сами и чтоб слова сэра Зигфрида не падали на чашу весов моей жизни.

Арбогастр медленно шел к лагерю, она идет рядом, изредка поглядывая на Бобика, но тот ведет себя чинно, то есть не подбирает бревна и не сует ей в руки.

— Хорошее решение, — сказал я, — нет, не слишком для тебя хорошее, зато правильное. Кто ты и что ты?.. Я не нахожу тебя красавицей, но это потому, что ты не в моем вкусе. А так вообще отыщутся некоторые, что назовут тебя совершенством. Люди ж всякие бывают, а мир велик и как бы необъятен, если не присматриваться.

Она передохнула, вскинула голову и посмотрела мне в глаза, а я неотрывно смотрел в ее бледное лицо, стараясь не концентрировать внимание на странных верхних веках с семеркой толстых, как бревна, и таких же длинных ресниц.

— Ваше высочество, — проговорила она тихо, — вы правы, мне лучше было погибнуть… от того зверя, что я так неосторожно вызвала из ада. И сейчас прошу вас либо как-то приказать вашему другу меня оставить, либо убить меня… чего мне, конечно, не хотелось бы… но если не будет иного выхода…

Я вскинул руку.

— Погоди-погоди. В чем вообще-то проблема?

Она ответила так же тихо и не глядя мне в лицо:

— Мной очень заинтересовался один из могущественных магов, Гене Эджекомб. Он потребовал меня у моих родителей, хотя мог просто похитить, и те… отдали.

— Гм, — сказал я.

— Через полгода, — проговорила она тем же голосом, — я сумела узнать одно из заклятий перемещения. Еще полгода я копила силу, а потом сбежала.

— Просто сбежала? — уточнил я.

Она покачала головой.

— С помощью заклятия. Меня перенесло сюда, в королевство, как я узнала, Бриттия. Здесь постоянно пряталась под заклятием Покрова, чтобы маг меня не отыскал.

— А он ищет?

Она прямо взглянула мне в глаза.

— Боюсь, ваше высочество, все еще не прекратил поиски.

— Настолько упорен? — спросил я. — Задето самолюбие?

Она чуть отвела взгляд в сторону, а щеки окрасились нежным румянцем.

— Все это, возможно, вместе… Но, ваше высочество, вы не ошибетесь, если рискнете предположить и нечто большее…

— Что? — спросил я настороженно. — Что-то еще хуже?

— Да…

— Но что? — спросил я. — Жизненный принцип — добиваться своего? Иначе, мол, раз отступил, будешь отступать и дальше?

— И это тоже, — согласилась она, — но… не все.

— А что же, — сказал я и, запнувшись, посмотрел на нее остро, — хотите сказать, он влюбился в вас?

Она чуть вздернула голову, в голосе прозвучало оскорбленное достоинство:

— Ваше высочество, вам, конечно, трудно представить себе, что в такую уродину можно влюбиться, но мужчины способны и не на такие дикие глупости…

Я ощутил, что теряю меру, процедил сквозь зубы, помня о хорошем воспитании:

— Вы прекрасно знаете, что вы красавица, хоть и не в общепринятом вкусе, я это вижу и признаю, хоть и без особой охоты. Но маги, как и священники, только тогда достигают высоких целей, когда на женщин обращают поменьше внимания.

— Это не только маги, — возразила она деликатно, — все мужчины, что хотят побед, должны поменьше тратить времени на женщин.

— Золотые слова, — похвалил я.

Она прямо посмотрела мне в глаза.

— Уверена, у вас тоже нет сотни любовниц, хотя вы могли бы содержать и тысячу.

— Гм, — сказал я, — приятно общаться с красивой и умной, это вообще уродство какое-то, вывих природы. Из-за вас с полсотни женщин ходят уродливыми и дуры дурами… но я заинтересовался этим странным магом, что может достичь вершин, но в то же время вот так все бросить к женским ногам.

— Вы не бросите, — заверила она.

— Почему?

— Вы моложе, — определила она. — И всегда таким будете, в любом возрасте продолжите карабкаться на гору к своим непонятным нам победам. Но не все же такие!

— Слава богу, — сказал я. — У меня больше шансов их догнать и обойти. Обойти в смысле обогнать, а не в смысле… общепринятом смысле, все мы люди.

Она взглянула на меня исподлобья.

— Почему-то мне кажется, вы в самом деле… обойдете. В обоих смыслах. И даже в третьем, если он есть, а у вас он наверняка есть.

Я остановил коня.

— Хорошо, я подумаю, чем помочь. Зигфриду, разумеется, твои проблемы нас не касаются. По крайней мере, меня. А сейчас возвращайся в город. Зигфрид скоро вернется из замка, поедет по этой дороге.

Зигфрид вернулся через полчаса, даже и не знаю, что его так тревожит в замке, и тут же засобирался в город, вид настолько виноватый, что я сказал с досадой:

— Знаешь, ты спокойно можешь переночевать там. Не гоняй бедного коня зря туда-сюда.

— Ваше высочество!

— Твой сюзерен, — напомнил я уже с раздражением, — в центре лагеря! Священники и алхимики любую заразу заметят. Побудь со своей, пока армия отдыхает.

Он помялся, посмотрел на меня искоса.

— Вообще-то, ваше высочество, я хотел бы взять ее с собой.

— Что? — изумился я. — Каким образом?

Он сказал с неловкостью: