Циян. Сказки тени. Том 1 - Войцех Сомору

– И что мне теперь делать?.. – Юн снова ударил ногой по земле, решив сначала отнести маленькую девочку к дозорной башне. Только трупа ребёнка на дереве ему ещё не хватало. Потом разберётся, почему она выжила.

– Сам. Сам сгорит, – всхлипывая, выдала малышка.

– Да чтоб вас всех! А ну, иди сюда.

Девочка была права, бросать мальчишку тоже нельзя. Голова кругом. Юн закинул девочку за спину, выудил из сумки верёвку и привязал к себе покрепче.

– Держись. Я вам дам, «сгорит». А ты только попробуй на себя руки наложить!

– Пташки глупые, – грустно ответила девочка, обнимая Юна за шею. – Всегда летят на север.

Амань торопился. Сколько летела птица? Сколько ему потребуется, чтобы добраться от Лояна до границы? Если Кан был прав, то он может успеть уже к пепелищу, устроенному генералом Ваном… Ему стоило разобраться с этим военным выскочкой гораздо раньше. Прокручивая в голове всю кампанию в Канрё, шэнми с лёгкостью размотал клубок событий, повлёкших к тому, где оказался его бедный, больной разумом сын. Отцу нужна была ночь, одна быстрая ночь, чтобы бросить лошадь и добраться своими силами. Где-то на пыльной дороге из столицы, вдали от деревень и случайных торговцев, шэнми спешился и достал несколько печатей, начертанных на бумаге. Иероглифы не имели никакого отношения к их языку, но с юности что-то в них казалось Аманю таким тоскливо-знакомым… Печати поднялись в воздух, замерли на секунду, а затем пламя охватило бумагу. Вместе со сгоревшими амулетами в темноте исчез и шэнми, скользя через тени в сторону границы.

***

Кану казалось, что кто-то расколол ему голову надвое – оглушительная боль заполнила сознание. В ушах звенело. Он не слышал, что кричал ему Вэй, и даже не понимал, пытается товарищ придушить его или оттащить подальше. На ватных ногах Цинь отползал вперёд по траншее, потому что знал, что надо куда-то идти… Но куда? Мысли настолько спутались, что Кан не до конца понимал, где он и почему. Пальцы вдруг упёрлись во что-то липкое, грязное, и, опустив взгляд, он увидел обезображенный огнём труп с распахнутым ртом и выжженным лицом… Мальчишка резко отшатнулся, возвращаясь в реальность, и в этот же момент Вэй зло дёрнул его на себя. Ему что-то кричали, но каждое слово смазывалось в бесконечный звон.

– Не слышу…

– Голова! Ты об камень стукнулся!

– А?

– Пошли, давай, слева ещё траншея!

Кан бы не удивился, если бы Чжан бросил его так же, как сам Цинь заставил Вэя бросить брата. А ещё он знал, что нужно считать, но совершенно не помнил, зачем он это делал, только то, что счёт был чем-то очень важным. Кан попытался сказать это Вэю, но говорить оказалось ещё сложнее, чем слышать, а его уже тащили вперёд. Ботинки увязали в грязи, небо над их головами разрывалось огненными снарядами, и среди этой братской могилы вспыхивали осколками в памяти последние дни. Это не было похоже на войну, о которой им рассказывали.

Теперь Вэй упрямо тащил его вперёд. Кан не знал, что младший Чжан, не получивший такого удара, как Цинь, твёрдо решил спасти его, как минимум, чтобы убить самолично. Западный фланг был всё ближе и ближе. Оставалось каких-то несколько рывков, и они найдут и брата – живого брата, – он поможет, и генерала, и будет план (Ван же наверняка придумал, что делать)… Но в какой-то момент, несмотря на всё пережитое, Чжана охватил панический страх. Липкий и холодный, он поднялся от теней и оплёл мальчишку, заставляя замереть на месте и запрокинуть голову. Чувство самосохранения кричало Вэю, что нужно бежать, прятаться, жить, но он не мог – его словно парализовало, а Цинь, что толкнул его плечом, вдруг пробормотал:

– Чудовище.

И Вэй был с ним согласен. Он чувствовал себя загнанной дичью, угодившей в силки, из которых не выпутаться. Всё, что он мог, – это смотреть. По небу с неумолимой скоростью к ним приближался огненный шар. Так вот какие они вблизи, огненные кристаллы Чанкина… Ещё мгновение – и они отправятся вслед за Дэлуном. Может, в следующей жизни они проживут долгие и спокойные годы?

***

Берег реки Хонгха горел. Огненные снаряды, обрушившиеся с неба, гасли не сразу: огонь перебрасывался на всё, до чего мог дотянуться. Восточный фланг, ставший первой мишенью наводчиков, был уничтожен, флот почти полностью потоплен, лошади разбежались, а солдаты пытались спастись и перегруппироваться в сторону от обстрела. Несколько траншей оказались отрезаны огнём, и неизбежно начиналась давка в оставшихся укрытиях. Это был провал.

Амань выскользнул из теней на одном из холмов вблизи берега и замер, оглядывая хаос, что творился внизу. Успел и опоздал. В серых глазах всего на секунду отразились отчаяние и страх: среди сожжённого муравейника он пытался найти знакомую макушку, пока не зацепился за две фигуры, что буквально в последнее мгновение успели отпрыгнуть от очередного удара.

– Идиот.

Паника испарилась, Амань достал из кармана три потрёпанных бумажных амулета, испещрённых в несколько слоёв искажёнными рунами. Что-то неуловимо менялось в воздухе вокруг шэнми, а взгляд серых глаз становился бесчеловечно пустым, почти безумным.

– Жили-были трое братьев… – печати взлетели в воздух, закружившись вокруг Аманя, набирая скорость с каждым словом. – Впрочем, нет, не жили. Они умерли ещё в утробе и родились, не издав ни единого вздоха. И обратило их Небо в демонов. Бедные, бедные дети великого Императора, они никогда не знали своего отца…

Тени вокруг Аманя дрогнули, оживая. Невидимая волна дыхания иного мира, который люди называли Бездной, далёкого и нематериального, набирала силу вокруг шэнми. Амулеты в воздухе охватывало пламя, но не могло их сжечь, лишь письмена разгорались, изнутри накаляясь от каждого нового слова, взывавшего к ним. Нет, Амань не был безумен, он прекрасно понимал, что делает. И если бы кто-то был сейчас рядом с ним, то заметил бы, как расползается по земле его тень, принимая форму чего-то чужеродного, живого и самостоятельного.

– И обернулись они в чудовищ, неся людям пагубу, смерть и страх. И пламя. Бедный отец, он так никогда и не обнял своих детей…

Туман, точно живой, клубился под его ногами, и из него медленно поднимались три фигуры. Они росли на глазах, обретая лишь смутные человеческие очертания. Обнажались острые клыки, разгорались жёлтые глаза, трескалась чёрная кожа, под которой, казалось, текла лава. Выше и выше, три фигуры уже достигали верхушек деревьев, но не делали ни шага, словно скованные цепями. И прежде чем в этот мир прорвался их рёв, Амань холодно приказал:

– Убить солдат на том берегу.

Тени, сгустившиеся на холме, лавиной рухнули вниз.

***

За пару мгновений до того, как двое мальчишек должны были неминуемо умереть, что-то поменялось. Время если не остановилось, то точно замедлило свой бег – или Кану так только казалось? Он был парализован точно так же, как и Вэй, как и все живые на этом проклятом берегу. Но если его друг пытался побороть оцепенение и бежать, то Цинь, которому это чувство было до боли знакомо, смотрел на огненное небо как на спасение. Что-то ему кричало, что лучше смерть, чем то, что уже кружило вокруг них, оживало и прорывалось в этот мир. И когда огонь уже был так близко к ним, невидимая сила схватила мальчишек и отбросила в сторону, будто мешки с рисом. Точно так же, как отец тащил его маленького в свой кабинет по воздуху, когда он пытался снять со стены гуаньдао.