Рыцарь пустыни, или Путь духа - Генри Райдер Хаггард

Эта идея тревожила Эдит, она была ей столь же неприятна, как неприятны болезнь и мысль о смерти. Поэтому, следуя своей натуре, она всячески избегала ее, для чего задала первый же вопрос, какой пришел ей в голову.

– Как там сегодня Табита?

Моментально весь пафос, все остатки достоинства, которые в нем были, покинули лорда Дэвена, а его губы скривились в презрительной усмешке.

– Спасибо, эта благородная и возвышенная хаусфрау чувствует себя хорошо. Нанеся свой утренний визит на кухню, она отчитала кухарку за экстравагантность, отчего та, с прискорбием сообщаю вам, заявила, что уходит, и теперь хозяйка дома, сидя в домашнем платье, читает священную немецкую книгу о предопределении, из которой она была так добра перевести мне некоторые абзацы, которые, на ее взгляд, непосредственно касались моей бездуховности. Но я пригласил вас, Эдит, вовсе не за тем, чтобы обсуждать мою супругу и ее гротескные взгляды. Как я понимаю, вернулся Руперт Уллершоу?

Эдит кивнула.

– Расскажите мне о нем. Каков он?

– Высокий, сильный, по-своему красивый, если бы не довольно неопрятная стрижка и морщины на лбу, отчего кажется, будто он вот уже десять лет пытается придумать акростих. Выглядит старше своих лет, неуклюж в манерах и не слишком боек на язык.

– Отличный портрет, – одобрительно произнес лорд, – портрет того, что снаружи. А теперь о том, что внутри.

Эдит потерла лоб, что делала всегда, когда что-то обдумывала.

– А вот это уже трудно, – ответила она, – ибо, как описать то, чего не понимаешь? Но я попытаюсь сделать кое-какие предположения. Мне кажется… мне кажется, он из тех людей, которых вы только что описывали, говоря о сыновьях, если бы те у вас были.

Лорд Дэвен вздрогнул, как будто что-то укололо его.

– Простите меня, – поспешила добавить Эдит, – я хотела сказать, что ему свойственно упорство, сознательность, религиозность и все прочие положительные качества. Нет, вы в это поверите? Прошлой ночью, уже после того, как Руперт отправился спать, он все же спустился вниз в старом плаще и, открыв большую, перевязанную веревкой коробку, достал из нее Библию. Услышав шум, я подумала, что вероятно это захворал кто-то из слуг, и тоже спустилась вниз, чтобы проверить, в чем дело. Так вот, в половине третьего ночи я встретила его на лестнице в этом наряде. Представляю, как странно мы оба, должно быть, смотрелись! Я спросила у него, почему среди ночи ему понадобилось рыться в багаже. На что он совершенно спокойно ответил, что по ошибке положил Библию в сундук, который был в его купе, и поскольку не хотел в столь поздний час беспокоить меня, чтобы попросить одолжить ему Библию, был вынужден спуститься вниз и найти ее среди прочих вещей. С этими словами он показал мне большую, истрепанную книгу, которую, по его словам, он собственноручно вставил в новый переплет из оленьей кожи. После чего со всей серьезностью добавил, что привык на сон грядущий читать отрывок из Писания – так он выразился. Мол, за все эти годы он ни разу не изменил этой своей привычке и не намерен делать это сейчас. На что я ответила ему, что это то, что называют истинной верой, и мы расстались. Я не стала говорить ему, что ужасно рада, что он не стал стучать мне в дверь и просить одолжить ему Библию, ибо, честное слово, не знаю даже, где бы я ее для него нашла.

Лорд Дэвен от души расхохотался ее рассказу, ибо живое ее описание пробудило в нем чувство юмора.

– Вот кому следовало жениться на Табите, – заметил он. – Как говорится, два сапога – пара. Думаю, они прекрасно бы ужились, как… – он осекся, а потом добавил: – Судя по вашему описанию, весьма странный тип, хотя в молодости я бы не назвал его образцом добродетели. В общем, то ли благодаря Библии, то ли вопреки ей, но мастер Руперт весьма преуспел. Перед ним открыта неплохая карьера, в этом даже не приходится сомневаться, и, по всей вероятности, – тут лорд вздохнул, – прочие вещи, ибо бесконечно без сна не проживешь.

Эдит вновь кивнула, однако ничего не сказала, зная, что за этими словами наверняка последуют другие.

– Скажите, наш «военный святой» часом не женат? – спросил лорд.

– О, нет! Конечно же, нет!

– И не помолвлен?

– Насколько мне известно, тоже нет. Я бы предположила, что он вот уже много лет даже словом не перемолвился с женщиной. Мне кажется, будто он…

– Такой невинный, вы хотите сказать? Что ж, оно даже к лучшему. Мой совет вам, Эдит: выходите за него замуж.

Эдит сделала комичное лицо и ответила:

– Это как-то слишком внезапно. Или как там говорят в таких случаях? Но могу я спросить, почему?

– По двум причинам. Во-первых, потому что это в ваших же собственных интересах, а, во-вторых, что гораздо важнее, – таково мое желание.

– Дайте подумать, – сказала Эдит. – Кем мы с вами приходимся друг другу? Если не ошибаюсь, я ваша троюродная племянница?

– Именно так, но более того, мы друзья, – медленно ответил лорд Дэвен с явным нажимом.

– Что ж, имеет ли право троюродный дядя и друг указывать женщине, за кого ей выходить замуж?

– Безусловно, при известных обстоятельствах. Этот Руперт, возможно, станет моим наследником. Я должен принять этот факт, ибо Табита вряд ли избавится от своих привычек, по крайней мере, так считают доктора. Поэтому мне хотелось бы, чтобы он женился на ком-то, кто мне дорог, тем более, что несмотря на его религиозные благоглупости, он производит впечатление человека, который станет хорошим мужем.

– Но что, если доктора ошибаются насчет Табиты? – спокойно ответила Эдит, ибо не в привычках обоих было ходить вокруг да около.

– В таком случае, вы все равно будете неплохо обеспечены, и, моя дорогая Эдит, позвольте мне заметить, что вы уже отнюдь не желторотый цыпленок, но по какой-то причине почему-то так до сих пор не обзавелись мужем.

– Сомневаюсь, что на жалованье Руперта я смогу жить на широкую ногу, – возразила она, – даже будь он готов делиться им со мной.

– Что ж, может, и нет, но в день вашего бракосочетания я положу на счет ваших попечителей 25 тысяч фунтов, а если что-то случится – когда я, наконец, усну, – то, возможно, даже больше.

– Это весьма щедро с вашей стороны, кузен Джордж, – ответила Эдит, совершенно искренне. – Я не знаю, почему вы поступаете таким образом, тем более, ради меня, вашей троюродной племянницы. И почему именно в день нашего с Рупертом бракосочетания?

– Я уже сказал, что таково мое желание. И вообще, чем он вас не устраивает? Он вам не нравится?

Эдит пожала плечами.

– Я не влюблена. Это не в моих привычках.

Лорд посмотрел ей прямо в глаза.

– Нет, – ответил он, – потому что вы всегда были «влюблены», как вы выражаетесь, в этого мерзавца Дика. И пожалуйста, не спорьте со мной, ибо я знаю. Дик бывает очень даже разговорчив, особенно после ужина.

Эдит не стала с ним спорить, лишь сказала, довольно обиженно и слегка покраснев: