Час презрения - Анджей Сапковский

– Я верст не мерял. Но дня три езды будет…

– Верхом?

– На телеге.

– Эй! – вдруг вполголоса проговорил кряжистый,выпрямляясь и выглядывая во двор сквозь настежь распахнутые двери. – Глянь-ка,Профессор. Это кто такой? Уж не…

Очкарик тоже глянул во двор, и лицо у него неожиданносморщилось.

– Да, – прошипел он. – Позитивно он. Однакопосчастливилось нам.

– Погодим, пока войдет.

– Он не войдет. Он видел наших лошадей.

– Знает, кто мы…

– Заткнись, Йакса. Он что-то говорит.

– Предлагаю на выбор, – донесся со дворахрипловатый, но громкий голос, который Аплегатт узнал сразу же. – Один извас выйдет и скажет мне, кто вас нанял. Тогда уедете отсюда без помех. Либовыйдете все трое. Я жду.

– Сукин сын, – буркнул черноволосый. – Знает.Что делать будем?

Очкарик медленно отставил чарку.

– То, за что нам заплатили.

Он поплевал на ладонь, пошевелил пальцами и вытащил меч.Увидев это, двое других тоже обнажили клинки. Хозяин раскрыл рот, чтобы крикнуть,но тут же захлопнул его под холодным взглядом из-под голубых очков.

– Всем сидеть, – прошипел очкарик. – И низвука. Хеймо, как только он начнет, постарайся зайти ему сзади. Ну, парни, сБогом. Выходим.

Началось сразу же, как только они вышли. Удары, топот, звоноружия. Потом крик, от которого волосы встают дыбом.

Хозяин побледнел, женщина с синими обводами вокруг глазглухо крикнула, обеими руками прижала младенца к груди. Кот на лежанке вскочил,выгнул спину, встопорщил щеткой хвост. Аплегатт быстро втиснулся со стулом вугол. Корд он держал на коленях, но из ножен не вынимал.

Со двора снова донесся топот ног, свист и звон клинков.

– Ах ты… – дико крикнул кто-то, и в этом крике,хоть и закончившемся грубым ругательством, было больше отчаяния, чем ярости. –Ты…

Свист клинка. И тут же высокий, пронзительный визг, который,казалось, разрывает воздух на клочки. Грохот, словно на доски рухнул тяжелыймешок с зерном. Со стороны коновязи стук копыт, ржание напуганных лошадей.

На досках снова удары, тяжелые, быстрые шаги бегущегочеловека. Женщина с ребенком прижалась к мужу, хозяин уперся спиной в стену.Аплегатт достал корд, все еще пряча оружие под столешницей. Бегущий человекнаправлялся прямо в комнату. Но прежде чем он оказался в дверях, просвистел клинок.

Человек вскрикнул и тут же ввалился в комнату. Казалось, онупадет на пороге, но нет, не упал. Медленно сделал несколько неуверенных шагови только потом тяжело рухнул на середину комнаты, подняв пыль, накопившуюся вщелях пола. Обмякнув, он повалился лицом вниз, прижал руки и согнул ноги вколенях. Хрустальные очки со звоном упали на доски, превратившись в голубуюкашу. Под неподвижным телом начала растекаться темная, поблескивающая лужа.

Никто не шелохнулся. Не издал ни звука.

В комнату вошел белоголовый.

Меч, который он до того держал в руке, он ловко сунул вножны за спиной. Подошел к стойке, даже взглядом не удостоив лежащий на полутруп. Хозяин съежился.

– Паршивые люди… – хрипло сказалбелоголовый. – Паршивые люди умерли. Когда придет судебный пристав, можетоказаться, что за их головы назначена награда. Пусть поступит с ней, как сочтетнужным.

Хозяин усердно закивал.

– Может также случиться, – минуту спустя продолжилбелоголовый, – что о судьбе этих паршивцев тебя станут расспрашивать ихдружки либо товарищи. Этим скажешь, что их покусал Волк. И добавь, чтобы почащеоглядывались. Однажды, оглянувшись, они увидят Волка.

Когда три дня спустя Аплегатт добрался до ворот Третогора,было уже далеко за полночь. Он обозлился, потому что проторчал перед рвом инадорвал себе горло – стражники спали мертвецким сном и долго не открываливорот. Чтобы полегчало, он принялся проклинать их аж до третьего колена. Потомс удовольствием слушал, как разбуженный начальник вахты пополняет его упрекиновыми красочными деталями и пожеланиями в адрес кнехтовых матерей, бабок ипрабабок. Разумеется, о том, чтобы ночью попасть к королю Визимиру, нечего былои мечтать. Впрочем, это оказалось Аплегатту только на руку – он рассчитывалпроспать до зари, до утреннего колокола, но ошибся. Вместо того чтобы указатьгонцу место для отдыха, его без проволочек проводили в кордегардию. В комнатеожидал не ипат, а другой человек, толстый и заносчивый – Дийкстра, доверенноелицо короля Редании. Дийкстра – гонец знал об этом – был уполномоченвыслушивать сведения, предназначенные исключительно королю. Аплегатт вручил емуписьма.

– Устное послание есть?

– Есть, милостивый государь.

– Выкладывай.

– «Демавенд – Визимиру, – выложил Аплегатт,прищуриваясь. – Первое: ряженые будут готовы во вторую ночь послеиюльского новолуния. Присмотри, чтобы Фольтест не подвел. Второе: Сбор Мудрилна Танедде я личным присутствием не почту и тебе не советую. Третье: Львенокмертв».

Дийкстра слегка поморщился, побарабанил пальцами по стеклу.

– Вот письма королю Демавенду. А устное послание…Слушай хорошо, запомни точно. Передашь своему королю слово в слово. Только ему.Никому больше. Никому, понял?

– Понял, милостивый государь.

– Сообщение такое: «Визимир – Демавенду. Ряженыхостановить обязательно. Кто-то предал. Пламя собрал армию в Доль Ангре и ждетпредлога». Повтори.

Аплегатт повторил.

– Хорошо, – кивнул Дийкстра. – Отправишься,как только взойдет солнце.

– Я пять дней в седле, милостивый государь. –Гонец потер ягодицы. – Поспать хотя бы до полудня… Позволите?

– А твой король Демавенд сейчас спит по ночам? А ясплю? За один только этот вопрос, парень, тебе следовало бы дать по морде.Перекусишь, потом немного передохнешь на сене. А на заре отправишься. Я велелдать тебе породистого жеребца, увидишь, скачет как вихрь. И не криви рожу.Возьми еще мешочек с экстрапремией, чтобы не болтал, мол, Визимир скупердяй.

– Премного благодарен.

– В лесах под Понтаром будь внимателен. Там видели«белок». Да и обычных разбойников в тех краях хватает.

– Ну это-то я знаю, милостивый государь. Знаете, что явидел три дня тому…

– И что ж ты видел?