Летняя Love story - Ксения Беленкова

На Аничковом мосту я погладила по копытам клодтовских лошадей. Для меня это то же самое, что подержаться за ноги атлантов у Русского музея или за жука-скарабея в Египте – хоть желание загадывай. Если будете проходить мимо лошадей на Аничковом мосту, обязательно потрогайте их копыта и загадайте желание! Вот я в прошлый раз попросила получить пятерку по английскому в году – и получила! Кроме шуток!

Сегодня нас ждал Эрмитаж.

Я сразу потащила Розочку и дядю Родю наверх. Первый этаж с искусством античности, Древнего Египта и первобытной культурой – еще та скукотища. Меня от этого и в московском Пушкинском музее в сон клонит. А вот перед картинами Ренуара, Писсарро и Моне я могу ходить часами.

У Ренуара не женщины, а крем-брюле со взбитыми сливками – сладкие и воздушные. Бульвары Писсарро как будто действительно чуть смыты дождем, зато солнце с картин Моне буквально облизывает ваш любопытный нос. Эх, все обойти невозможно… По дворцовым интерьерам мы проскакали галопом, залипая глазом то на Караваджо, то на Тициана, то на Пикассо…

Ночью мне снилось, как девушка с лютней каялась перед пьющей абсент Данаей…

День выдался веселый и немного сумасшедший, как улыбка Чеширского кота.

Солнце уютно устроилось на белых барашках облаков, и мы отправились в Петергоф. Фонтаны сверкали бриллиантами капель. Самсон воодушевленно разрывал пасть огромной рыбе. Финский залив обнимал искрящимся бархатом неровный берег. Цветники причудливым орнаментом могли соперничать с персидскими коврами. Настроение у меня было замечательное, а у Розочки я другого и не припомню. Дядя Родя продолжал любовно нас конвоировать.

Я завороженно смотрела по сторонам – создавалось ощущение, что мы попали в волшебный сон, так все кругом было сказочно и чудесно. Мне даже захотелось надкусить листочек на дереве, чтобы убедиться – он реален. Я уже приглядела аппетитную березку с сочной листвой, но заметила за стволом женский силуэт и передумала. Дама выглядела несколько странно – она как будто пряталась от нас за деревом.

Мы прошли пару аллей, и я опять увидела ту же женщину, отделившуюся от дуба совсем рядом с нами.

Вскоре я снова обнаружила странную незнакомку за соседним кустом. Тут, не выдержав, я сообщила о своих наблюдениях Розочке и дяде Роде.

– Уважаемая, разрешите поинтересоваться, чем вызвано ваше повышенное внимание к нам? – сахарно-вежливо спросил дядя Родя у куста, за которым пряталась подозрительная женщина.

Пунцово-красная физиономия дамы вынырнула из укрытия.

– Простите, я хотела сделать это незаметно… – начала оправдываться она.

– Да что сделать, конспиративная вы наша? – поинтересовалась Розочка.

– Мне очень неловко, но мой зуб прилип к спине вашей внучки, – еще больше краснея, пролепетала дама.

Мы в недоумении переглянулись – вот сумасшедшая!

– Точнее не зуб, а его рентгеновский снимок, – сбивчиво продолжила женщина, видя наше смятение. – Я стояла рядом с вами в очереди за мороженым, а снимок лежал в моем кошельке… я открыла его… а тут ветер… вот снимок и прилип девочке на кофточку. Синтетика… Не люблю я синтетику. Вот! – Дама легким движением руки сняла у меня со спины малюсенький черный квадратик и продемонстрировала его нам.

Поняв, в чем дело, мы дружно рассмеялись. Женщина поначалу продолжала смущаться, но потом тоже развеселилась.

– А мы вас в чем только не подозревали, – сквозь смех сказал дядя Родя. – Ну, пойдемте, отметим находку!

Мы отправились в открытое кафе. Дама оказалась на редкость милой, только слишком стеснительной – ее щеки продолжали гореть, несмотря на то что инцидент давно и счастливо разрешился.

Сегодня нам раскрыл каменные объятия Русский музей. Его стены пестрели картинами Левитана, Шишкина, Брюллова, Куинджи, Сурикова, Поленова… чернели Малевичем… Но самым большим подарком для нас с Розочкой стала выставка Шагала.

Я не могу объяснить, что чувствую, когда смотрю на картины Шагала. Это как окошко в иные миры и в то же время в себя. Люди на полотнах плывут по небу, и такое ощущение, что их удерживает лишь ниточка моего взгляда. Хочется ложкой есть его ночь, стаканами пить его небо и – лететь, лететь, лететь…

Ночью мне приснился чудесный сон. Будто я держу за ножки бабочку, тельце которой скорее напоминает маленького слоненка, чем насекомое. Слоненок улыбается мне, а его крылья переливаются всеми цветами радуги. Веет ветерок, вокруг голубое небо, а внизу огромное ромашковое поле… Говорят, если летаешь во сне, значит – растешь. Вернувшись домой, надо будет измериться на дверном косяке. Этот косяк весь испещрен черточками почти от пола. Как только я встала на ноги, мама начала «зарубать» на нем каждый год моей жизни. Я, конечно, против вандализма, но традиция затягивает.

Погода продолжала радовать теплом и ясным небом. Позавтракав свежими пончиками (с Розочкой мы всегда питаемся вкусно и неправильно, точнее, она говорит, что только вкусная еда и есть правильная), мы отправились гулять в Летний сад.

Почему-то статуи в Летнем саду навевают на меня грусть. Мне хочется согреть их в холод и укрыть от солнца в жару. В любую погоду они обнажены и беззащитны перед птицами. Под их каменными слепыми взглядами мы шли по аллеям, пока перед нами не засверкала Нева.

Я сразу побежала ко львам. Вот львов я люблю! Даже больше, чем Петра. Если стоять под памятником Петра, видны только копыта и хвост лошади. Возможно, мне ближе малые формы, но львы – очень обаятельные! Я даже стишок сочинила:

Нева! Нева! Неважно,

Что каменные мы!

Мы бережем отважно

Безудержность Невы!

Когда-нибудь я обязательно обойду всех львов в Питере – по следам «Итальянцев в России».

Последний день мы провели в выборе памятных сувениров.

Сначала Розочка долго перебирала художественные альбомы в Доме книги, а я перелистывала их хрустящие страницы и вдыхала запах – очень люблю, как пахнут новые книги. Этакий сладковатый аромат новорожденной глянцевой тайны…

Потом Гостиный Двор встретил нас забитыми туристами узкими коридорами. И только к вечеру, увешанные разноцветными пакетами, полными безделушек, мы вырвались из тисков магазина.

Конечно, все это вполне можно было купить и в Москве, но, думаю, само воспоминание о месте приобретения впитывается в сувенир и делает его неповторимым.

По поводу нашего отъезда дядя Родя устроил романтический ужин при свечах.

Розочка надела красивое платье. (Какой-нибудь шикарный наряд всегда случайно оказывался в ее багаже, куда бы она ни отправлялась. А Розочка только и делала, что куда-то ездила, став свободной в передвижениях после смерти деда-домоседа.)