Песнь теней - С. Джей-Джонс

Он достал маленький кожаный мешочек и нагнулся, передавая его мне. Мешочек оказался довольно тяжелым для своего размера и музыкально зазвенел, когда я взяла его в руки. Заинтригованная, я уже собиралась его открыть и посмотреть, что внутри, когда курьер протянул мне письмо.

Я выхватила письмо из его рук, забыв обо всем на свете и не заботясь о том, что помну края. Я так долго ждала слов – объяснений – от Йозефа, что мне было не до хороших манер или социальных условностей.

Тяжелая дорогая бумага источала едва уловимый сладкий аромат, который сохранился, несмотря на то, что письмо преодолело множество миль. На письме стояла официальная печать и герб с изображением цветка. Роза или, может быть, мак? Вряд ли брат мог отправить такое: бумага, чернила, аромат – все указывало на это, но я цеплялась за надежду, потому что мне хотелось верить, что брат отправит мне письмо. Напишет мне – действительно напишет, – а не забудет обо мне.

– От кого оно? – спросила я.

Но почтальон, исполнив свой долг, лишь слегка коснулся полей шляпы и ускакал прочь. Я смотрела ему вслед, пока он не исчез вдали, затем взглянула на письмо, перевернула его, и мое сердце заколотилось от возбуждения и ужаса. Там незнакомым, элегантным почерком образованного человека было выведено:

Автору «Эрлькёнига».

– Все в порядке? – спросила Кете, когда я вернулась домой. На буфете лежала куча порубленных корнеплодов и засоленная свинина, а на печке выкипала в кастрюле вода. – У тебя такой вид, будто ты встретила призрака! – Она рассмеялась, но тут же осеклась, глядя на выражение моего лица. – Лизель?

Дрожащими руками я протянула сестре маленький кожаный мешочек.

– Это что – соль? – спросила она, нахмурившись.

– Нет. – Я выгрузила соль на стол, а рядом с ней положила кожаный мешочек. Он музыкально звякнул. – Возможно, это и есть наше чудо.

Кете задохнулась от возбуждения.

– Что это? Для кого? И от кого?

– Я думаю… – сглотнула я. – Думаю, это для меня.

Я подняла письмо, на котором яркими черными чернилами было выведено: «Автору “Эрлькёнига”». Едва ощутимый приторный аромат наполнил комнату и принял жуткие формы, смешавшись с запахом лука и зелени, исходившие от стряпни сестры.

– Должно быть, оно от очень важной персоны! – воскликнула Кете. – Взгляни на бумагу! И, – прищурилась она, – это что? Герб?

– Да. – При ближайшем рассмотрении я все же решила, что на гербе изображен мак, а не роза. Как странно.

– Ну, ты собираешься читать или нет? – Сестра вернулась к приготовлению ужина. – Давай узнаем, что загадочному аристократу потребовалось от автора «Эрлькёнига», а?

Я сломала восковую печать и развернула бумагу.

– «Дорогая мадемуазель Фоглер, – вслух прочла я. – Простите меня за этот в высшей степени неподходящий и неправильный метод общения. Мы с Вами незнакомы, но, прошу Вас, не пугайтесь, когда я скажу, что чувствую, будто мы с Вами друг друга знаем».

– О! Тайный поклонник? – поддразнила меня Кете. – Лизель, коварная девчонка!

Я метнула на нее грозный взгляд.

– Ты хочешь, чтобы я читала, или нет?

– Прости, прости, – сказала она. – Продолжай.

– «В прошлом месяце мне довелось побывать на одном концерте. Там было исполнено необычное музыкальное произведение, которое сыграл на скрипке необычный юноша. Я не в силах в полной мере описать, как сильно тронула меня эта музыка и какой огромный резонанс вызвала, как будто ноты коснулись оголенного нерва моей души».

У меня перехватило дыхание. Необычное музыкальное произведение, исполненное необычным юношей.

Йозеф.

Сестра многозначительно хмыкнула, и я кашлянула, заставляя себя читать дальше.

– «Признаюсь, меня охватила одержимость Вашей работой. Ни один человек в Вене не смог назвать мне имя композитора, но все говорили, что упомянутое произведение было опубликовано в скрытой коллекции работ, которые перед смертью собрал Джованни Антониус Росси. Этот пожилой человек был мне хорошо знаком, и я могу точно сказать, что не очень-то много слышу от него в этой пьесе, если не сказать – вообще ничего».

Должно быть, Йозеф взял мою маленькую музыкальную пьесу и опубликовал ее под именем маэстро Антониуса. Честно говоря, это имело смысл, поскольку старый виртуоз был известным и уважаемым музыкантом. Но какой бы благодарной я ни была за то, что моя работа нашла своих слушателей, тот факт, что «Эрлькёниг» опубликован не под моим именем, терзал и мучил меня, и червь недовольства разъедал мое сердце.

– «Молодой скрипач оказался таким же загадочным, как и Вы, мой дорогой гений, – продолжала я. – После того как старый виртуоз скончался, он и его помощник бесследно исчезли. Боюсь, мне придется взять дело в свои руки».

Смутная тревога переросла в нехорошее предчувствие. Надвигающееся предощущение вторжения, насилия, нарушения границ моего личного пространства выползало из слов автора виноградными лозами, угрожая задушить меня тревогой и смятением. Я продолжила читать молча.

«К несчастью, после смерти маэстро Антониуса блестящий юный скрипач и его темнокожий аккомпаниатор исчезли. Ваши письма были обнаружены среди вещей старого виртуоза. Мне удалось заметить, что письма адресованы Францу Йозефу Фоглеру, и я их сохранил, не позволив им, непрочтенным, оказаться на помойке. Письма были датированы несколькими месяцами ранее и снабжены любопытной подписью: «автор “Эрлькёнига”».

Я не шевелилась. Исчезли? Я подумала о тревожных призывах Йозефа, о том, как он умолял меня приехать к нему в Вену. Сердце сжалось от острого чувства вины. Я должна была ответить ему раньше. Я должна была найти способ приехать к нему. Я должна была прикладывать больше усилий, чтобы оставаться на связи, я должна была, должна была, должна была…

– Что, Лизель? – спросила Кете. – Что там? Ты меня пугаешь.

Дрожа всем телом, я прокашлялась и принялась читать дальше вслух:

– «Я… я не стану гордиться своими дальнейшими действиями, но мне нужно было… нужно было знать, кто является композитором этого произведения. Я… я…» – но голос подвел меня, совершенно угаснув.

«Мне пришлось прочесть одно из посланий, – говорилось далее в письме. – Простите меня, мадемуазель, за столь грубое вторжение в Вашу жизнь, но мне сразу же открылась природа Ваших отношений с герром Фоглером – а именно, что Вы его сестра и муза.

Мои руки дрожали так сильно, что я с трудом разбирала слова на странице.

«Испугавшись, что у них нет друзей и они одни в целом мире, я приложил все усилия, чтобы узнать местонахождение Вашего брата и его компаньона. Не бойтесь, мадемуазель: они в безопасности и обеспечены Вашим верным и самым преданным покровителем и устроителем их карьеры. Теперь, если Ваше сердце сумеет простить чрезмерного поклонника Вашей музыки за это нарушение доверия, поторопитесь приехать к нам в Вену. Такому таланту как Ваш, негодно пропадать в захолустном баварском городке, он должен быть оценен и признан. Средства, влияние, власть – я, Ваш добрый благодетель, выкладываю перед Вами все, чем обладаю. Я не обижусь, если Вы откажетесь от моего предложения, но все же постараюсь уговорить Вас его принять, поскольку надеюсь познакомиться с замечательным разумом, скрывающимся за столь необычной, загадочной музыкой.