Внебрачный ребенок - Слава Доронина

До этого дня Быстров не проявлял даже и намека на ревность. Наши отношения изначально были построены на доверии. В Паше я видела идеального спутника жизни, предложи он мне нечто большее, чем просто отношения и постель, я бы не задумываясь, согласилась стать его женой. Но таких предложений мне не поступало.

— Мог бы сказать, что переживаю за тебя и просто хочу поддержать, но уверен в тебе на сто процентов. Поэтому буду откровенен: мне не очень нравится вся эта история с появлением мужа твоей сестры. Я настаиваю, чтобы ты держалась от него подальше. И ему я намерен сегодня сказать то же самое после переговоров, — я сжалась и затаила дыхание. — Ты моя женщина, а я не позволю никому другому в моем присутствии пожирать тебя глазами. Считай этой моей прихотью, ревностью, сумасбродством, но своим делиться я не намерен. Лучше предупреждать преступления, чем их наказывать.

Неужели Быстров переживал, что я предпочту нашу надежную связь какой-нибудь интрижке на стороне? Что за глупости?

— Паша… — обескураженно выдохнула я, даже не зная как реагировать на эту откровенность. — Мне кажется, что сейчас ты перегибаешь палку… Ты собираешься устроить Роберту скандал? На каком основании?

— Не скандал, Полина. А обозначить человеку границы, которые ты, как я понимаю, выстраивать не собираешься.

Полина

— Останови машину, Паша. Я поймаю такси, — попросила я, втянув в легкие воздух, чувствуя, как меня потряхивает от возмущения. — Будет лучше, если мы увидимся вечером, и обсудим все в спокойной обстановке…

Быстров собирался помочь мне выстроить границы с другим человеком, но при этом сам переходил черту. Я не выносила давления, и он прекрасно об этом знал. К тому же у него не было на меня никаких прав, чтобы диктовать сейчас свои условия, тем более доносить их в таком тоне.

— Что? — он непонимающе посмотрел на меня. — Полина, каким вечером?

— Хорошо… — протянула я. — Давай обсудим сейчас. Я не понимаю о каких границах идет речь. Ты, может быть, забыл, но мы с Кристиной не чужие друг другу люди, а Роберт остался с младенцем на руках, и в одно мгновение потерял практически всех близких ему людей. Я сама была в такой ситуации, знаю как это тяжело. И если на то пошло, ты сейчас вдвойне не прав, потому что сам пережил однажды подобное, оставшись с ребенком на руках. Разве нет?

Паша сжал руками руль до побеления костяшек.

— Не прав значит? — он покачал головой и дерзко усмехнулся. — Именно, потому что сам был в такой ситуации, понимаю, что задумал Шалимов. Только, знай, Поля из этой жалости потом могут вспыхнуть сильные чувства, такие как: привязанность, нежность, общая забота о детях… Это все сближает, поверь мне. Особенно, когда дети маленькие, а взрослые люди заинтересованы в том, чтобы дать им как можно больше душевного комфорта и тепла. Он же смотрит на тебя, а видит ее! Ты это понимаешь? Ее видит, а не тебя! Только пока ты по вечерам в комнате у своих стариков размышляла о том, чем побаловать себя на ужин: гречкой с дешевыми сосисками или голыми макаронами, твоя сестра жила, как королева с обеспеченным мужем. А на нищенскую стипендию ты забыла, как жила с ребенком и сводила концы с концами? Исходя из всего, что услышал от тебя, когда ты вернулась из Казани, видя твое расшатанное состояние, я сделал вывод: Шалимову не составит труда прогнуть тебя под свои решения. Ты даже не успеешь опомниться, как всецело окунешься в заботы о его дочери. Полина… — устало вздохнул он и взглянул на меня. — Я хочу уберечь тебя от ошибок.

Для меня всегда было важно чувствовать себя свободным человеком. Кристина же согласилась на брак с мужчиной другого менталитета и устоев, которого почти не знала, не колеблясь ни минуты. Мы с сестрой были совершенно разными людьми, но не в том ключе, в каком увидел отличия Роберт: Кристина жила в золотой клетке, была зависима от решений других людей, а я бы так не смогла! С детства не умела скрывать своих чувств и эмоций, и в отличие от сестры давно бы выцарапала глаза насильнику и подонку, разрушившему светлые мечты. Такое за гранью моего понимания. И Пашу я сейчас не понимала. Откуда взялась эта ревность и недоверие? С чего он взял, что я собиралась сближаться с Шалимовым, когда все шесть лет делала обратное?

— С какой стати семья сестры должна была меня содержать, Паша? Да, я много не зарабатывала, крутилась, как могла, но рядом всегда были надежные люди. И ты, в том числе. Родители оставили нам с Кристиной небольшие сбережения, сестра отдала мне свою долю. Разве этого недостаточно? Да при чем здесь вообще деньги? Ты несешь полную ерунду!

— Да, деньги здесь ни при чем, — согласился он. — Дело совсем в другом, Полина. И все, что я сказал — не ерунда. Когда Марина умерла, а я остался с Леськой один, чувствовал себя одиноким, потерянным и пустым. Разом столько всего навалилось, что мне захотелось сбросить часть забот по ее воспитанию хоть на кого-нибудь, но рядом никого не было. Неужели ты действительно готова взвалить на свои плечи заботу о чужом ребенке и мужчине?

Повисло долгое молчание. Паша, нахмурившись, следил за дорогой. Мы редко с ним выяснили отношения. Точнее никогда. И сейчас я не понимала этой резкой перемены в его настроении. Раньше его не смущали мои однокурсники, которые проявляли знаки внимания или приглашали меня на свидания в университете, даже анестезиолог Ларин, в открытую ухаживающий за мной, не вызвал у него столько эмоций. Так что же изменилось сейчас? Или все дело было в том, что Роберт был выше Быстрова по статусу, моложе и перспективнее, а он увидел в нем достойного соперника? Паша всерьез думал, что я ищу себе спонсора и с радостью прыгну в постель к бывшему мужу сестры? Что он пытался донести до меня всеми этими словами?

— Ты ведь меня ни к кому и никогда не ревновал… — сглотнув комок в горле, произнесла я. — А сейчас… Почему так остро встал вопрос с Шалимовым именно сейчас? — потребовала я ответа. — Неужели ты такого низкого обо мне мнения, что отчитываешь, как глупую девчонку? — я чувствовала, что еще чуть-чуть и расплачусь.

— Не пори горячку, Полина! — процедил Паша сквозь зубы. — Я высокого о тебе мнения и ты прекрасно это знаешь. Ты далеко не глупая, но слишком доверчивая.

— Не раз и не два ты говорил мне, что между нами большая разница в возрасте, что я еще слишком молода для семьи, что нужно крепко встать на ноги… Но это ведь все отговорки, да? В чем дело, Паша? У тебя есть кто-то еще?

Он с силой вдарил ладонью по рулю, и выругался, а я уставилась на свои колени, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Я впервые видела, чтобы он так открыто проявлял при мне свои эмоции.

— Нет у меня никого! И да, я хочу обозначить Шалимову границы в общении с тобой, потому что при всем своем желании надеть кольцо тебе на палец и привести домой в ближайшие год или два не смогу. Я не готов потерять родную дочь, которая против этого брака. Но и тебя терять не хочу, понимаешь? Считай это слабостью, малодушием, всем, чем угодно. Но не готов я причинять боль ни одной из вас, потому что обеих люблю. Как и позволить этому хлыщу давить на твои слабые места! Я больше чем уверен, что он заинтересован в том, чтобы пойти с тобой на сближение из-за своей дочери, и будет играть нечестно, выискивая поводы для ваших встреч.