Сестры? No way! - Сиобхан Паркинсон

— Ты хочешь сказать, что это вообще был кто-то на одну ночь? О боже, Боб, это еще хуже!

— Да, такое может быть, но давай все обсудим спокойно, давай посмотрим на факты. Мы не знаем, беременна ли Алва. Мы не знаем, был ли у нее случай забеременеть. И мы не знаем, какой результат показал тест. Все, что нам точно известно, ты нашла пустую упаковку. Может, там ничего не было. Может, это пустой образец. А может, это шутка. Кто-то мог подобрать это на улице.

— И принести домой, чтобы положить в мусорный бак в ванной.

— Да, это навряд ли, но в любом случае нельзя утверждать, что это принадлежит Алве.

— Ладно, тогда кому…

— Точно, кому? — произнес он, в упор глядя на меня.

— О Боб!

Тут я начала плакать от того, что он мог такое подумать обо мне. Я плакала и плакала, мои плечи содрогались от рыданий. Боб похлопал меня по спине и отодвинул волосы, прилипшие К мокрым глазам. Потом стал целовать щеки, бормоча:

— Успокойся, Эшли, тихо, тихо, перестань. Я не хотел расстроить тебя. Перестань плакать, хватит. Но я продолжала рыдать не в силах остановиться. Когда наконец я успокоилась, высморкалась несколько раз и вытерла лицо, Боб сказал;

— Прости, я, наверное, не так выразился. Я не хотел сказать ничего плохого.

— Ты ничего и не сказал, Боб. Ты просто навел меня на мысль.

— Я не хотел никого оскорбить.

— Это не оскорбление. Это просто кошмар.

— Но еще возможно, что это Алва. Как будто мне от этого легче.

— Нет, это мама. Ее тошнило утром. А один раз ей было так плохо, что она даже не смогла встать. О, Боб!

Я почувствовала, что слезы опять наворачиваются на глаза. Казалось, весь мир перевернулся с ног на голову, что больше ничего не существует, кроме тяжести, свалившейся на меня.

— Ну если это твоя мама, она сама расскажет тебе, когда сочтет нужным. Это еще не конец света. Уж она-то сама разберется.

— О, но она порвала с Ричардом! Какой ужас!

— Но, возможно, она тогда еще не знала о своей беременности.

— Да, но, должно быть, догадывалась.

— Но точно не знала.

— Мы тоже еще ни в чем не уверены. Может, результат и правда отрицательный, как ты сказал, Но еще остается шанс, что это Алва. О, что мне делать, Боб?

Не могу понять, почему я ожидала, что Боб может что-то сказать мне. Ему восемнадцать, и у него не намного больше жизненного опыта, чем у меня. Но он был единственный, с кем я могла обсудить эту проблему. Фидэлма, моя лучшая подруга, вместе с семьей уехала на юг Франции, и, кстати, я не думаю, что от нее бы здесь была какая-либо польза.

— В общем, пусть она сама расскажет все, когда будет готова, — сказал Боб.

— Но если это Алва?

— Но ведь ты сама в это уже не веришь, не так ли? Она, конечно, наивная, но у нее трезвые мозги, и, если бы она сделала какую-нибудь глупость, ты бы первая узнала о случившемся, разве не так?

— Думаю, да.

— Ладно, поживем увидим, Эшли. Не забивай себе голову, это бесполезно. Не волнуйся так, все наладится.

Но почему-то я то и дело вспоминала о Гэвине, сосущем палец и всхлипывающем.

— Веселее, Эшли. Я заварю свежий чай, ладно? Когда плохо, нет ничего лучше чашки крепкого чая.

Как я могла быть такой вредной с Бобом? А он даже ни словом не обмолвился об этом. Я уверена, он один из лучших парней. «Лишний!» Как ужасно звучит это слово, брошенное в его адрес.

В понедельник он пригласил меня в кино, сказав, что я обязательно должна посмотреть фильм. Разве это не благородно с его стороны? Разве он не самый лучший?

Вчера посреди ночи маме позвонили. По крайней мере, было уже около часа, и мы все спали. Я проснулась, едва услышав звонок. Казалось, он прозвенел у меня в ухе. Почему-то сердце бешено застучало, и я приподнялась в постели, не соображая, что происходит,

«Гэвин!» — первое, что пронеслось у меня в голове. Отец и Гэвин. А кто же еще? Ведь это именно они будили нас посреди ночи в последнее время,

Телефон продолжал истерично звонить. Почему-то ночью звонок всегда кажется громче, чем в дневное время. Я выскочила из кровати, как по команде «Тревога» и помчалась вниз. Наверху у нас нет телефона, и Алва все время твердит, что один аппарат нужно поставить к маме в комнату. Теперь я с ней была согласна. Я уже почти сбежала вниз, когда открылась мамина дверь, но продолжила мчаться к телефону, чтобы скорее прекратить трезвон. Я не сомневалась, что еще немного, и соседи начнут барабанить в стены.

— Ричард! — выдохнула я, когда услышала его голос. — Что-то случилось?

— Алва? — произнес он веселым голосом.

— Это Эшли. Что-то случилось?

— Нет, нет, ничего. Мама дома? Я говорю по телефонной карте, и у меня скоро истекут минуты.

— По телефонной карте? Почему? Где вы? Вы уверены, что все в порядке?

— Побыстрее, Эшли!

— Лиссабон!

Но мама уже стояла за моим плечом, поеживаясь от холода в остывшем холле. Я молча протянула ей трубку и побежала наверх. Стянув с кровати плед, снова ринулась вниз и, подбежав к маме, укутала ее, пока она бормотала что-то в трубку.

— Спасибо, — на секунду прервавшись, шепнула она мне. Я заметила розовую полоску на щеке, оставшуюся от подушки.

Потом я вернулась к себе, но заснуть не могла. Мое сердце продолжало бешено колотиться. Послышался щелчок, когда мама повесила трубку, а затем раздался другой, более мягкий звук, как будто снова собирались звонить. Я слышала, что мама набрала двенадцать или тринадцать цифр. Большое расстояние. Должно быть, она перезванивала ему в Лиссабон. Потом она разговаривала не меньше пятнадцати минут.

«Этот разговор обойдется в кругленькую сумму!» — подумала я и мысленно принялась считать в какую именно. Эта задачка оказалась не из простых. Предположительно стоимость одной единицы двенадцать пенсов, а одна единица в Лиссабоне равняется пятнадцати секундам… нет, например, одна единица это пять секунд, но это минимально, или семь, а теперь надо умножить… но на сколько точно?

От этих бессмысленных подсчетов у меня закружилась голова, но я так увлеклась, что мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы оста-остановиться. Но тут мне в голову сразу же полезли мысли, о чем мама могла говорить с ним. Она, должно быть, рассказала ему обо всем, иначе она ни за что бы не перезвонила и уж тем более не разговаривала бы так долго. Она очень экономна в телефонных разговорах.

Казалось, прошло несколько часов, с тех пор как мама сняла трубку. Наконец; на лестнице послышались ее осторожные шаги.

— Мам? — позвала я, надеясь, что она войдет и мы поболтаем.