Испанский гамбит - Стивен Хантер

И старик, задыхаясь, едва шевеля распухшими губами и то и дело судорожно хватаясь за руку Ленни, стал торопясь рассказывать об английском мальчике, благородном и знатном, который хоть и вырос теперь, но все равно особыми узами связан с Левицким, старым шпионом.

– Этот Сатана завладел душой мальчика, – объяснял старый еврей.

– Как его имя? – поинтересовался Ленни.

– Я сам не знаю. Я ведь только помогал Левицкому, а этот человек был настоящий гений. Важных тайн мне не раскрывали. И Лемонтов ничего не знал. Но однажды я его видел. Этого бойчика. Когда раз оказался там, где мне не следовало быть.

– А где деньги, про что ты говорил?

– Он в Испании. Вырос за эти пять лет. Стал настоящим мужчиной. Работает на русских. Я его видел своими собственными глазами. Могу показать. Он каждый вечер болтается в разных кафе.

– Слушай, ты давай про золото. Что ты мне кишки мотаешь?

– Слушай сюда. Русские отобрали золото у этих испанцев. Сказали, в уплату за пушки. Будем грузить на пароходы, сказали. Все так и подумали. Но в последнюю минуту русские перетрусили из-за итальянских субмарин, которые тогда начали топить суда. Мне все известно, я сам расспрашивал в порту. Те пароходы, которые должны были загрузить золотом, ушли пустыми. А золото припрятали. Где-то здесь, в городе. Думают везти его по суше через всю Европу. Это и поручат тому англичанину, говорю тебе. Он сюда и приехал из-за этого, русские своим не доверяют. Он знает, где золото. Когда он двинется отсюда, тогда и тонну золота повезут.

Ленни смотрел на старика, чувствуя, как заворочались у него в голове мысли. Тонна золота. Будут переправлять тайно. Англичанин. Кто станет подозревать англичанина в том, что он перевозит испанское золото для русских?

Ленни напряженно размышлял. Тонна золота! Стоит рискнуть. И один англичанин в охране.

Много денег – это совсем неплохо! Можно слоняться по разным клубам, все тебя будут узнавать, закрутишь любовь с шикарными дамочками, а всякие прихлебалы будут мельтешить вокруг и в рот тебе заглядывать, как они заглядывали в рот Лепке.

– Но есть одна вещь. Мы должны защитить Левицкого. Мы как одна семья. Нужно быть заодно. Заодно, понимаешь? Он Shayner Yid, и мы не должны его сдавать.

– А ну его, наверняка он в России, пьет со своими водку.

– Нет, говорю тебе. Он глаз не спускает со своего бойчика. Это хитрейший человек в мире, он ведь шахматный гений, не то что мы. Хрр… он… хрр…

Из горла старика вырвался странный хрип.

– Мне совсем плохо, – едва выговорил он. – Когда ты меня ударил последний раз, мне все кишки как огнем обожгло.

– Поправишься.

– Мне бы доктора. Приведи его сюда.

– Тут докторов сроду не бывало. Что, живот схватило? Ничего, к утру ты…

Лицо избитого старика быстро приобретало смертельную бледность, в горле что-то клокотало, он давился и дрожал.

– Помоги мне! – с трудом проговорил он. Вдруг широко раскрылся один глаз. Рука подползла к Ленни и отчаянно уцепилась за него. – Помоги же!

– Черт с тобой, – отмахнулся Ленни, но его уже никто не услышал.

«И со мной тоже», – подумал Ленни Минк.

Мечта о тонне золота умерла так же, как старик, лежавший сейчас перед ним.

Несколько дней спустя Ленни получил странный приказ. Ему было велено явиться в кабинет Глазанова, находившийся в Главном полицейском управлении, неподалеку от порта. Это само по себе было необычно, к тому же явиться туда нужно было среди бела дня. Ленни там и не бывал ни разу.

Шофер-немец подвез его от монастыря Св. Урсулы к управлению. Оно размещалось на виа Ляэтана, деловой, бурлящей народом улице, идущей вдоль Рамблас. Революционные транспаранты и написанные на стенах лозунги, плещущиеся знамена и огромные портреты каких-то бородатых стариков не могли скрыть великолепия самого здания, которое каменным мостом соединяло сегодняшнюю Барселону с той, в которой человек шесть архитекторов возводили ни на что не похожие дома. Девять этажей. Под каждым из окон – маленький балкончик. Главные ворота с лозунгом «Вперед к светлому завтра». Внутренний двор. Двойные двери, за которыми тянется большой коридор. Четвертый этаж. Кабинет Глазанова.

Глазанов, насколько знал Ленни, был своего рода «советником» при полицейском департаменте Барселоны, то есть попросту управлял им. Он помогал в организации того, что барселонцы назвали СВР[15]– службой военной разведки. Ленни также было известно, что СВР являлся испанской версией НКВД, точнее, именно НКВД он и был. И работал по тем же правилам, что любая банда: захватываешь в свои руки контроль и распространяешь его как можно шире, безжалостно истребляя конкурентов.

Тем не менее кабинет «советника» оказался весьма скромным помещением в самом конце коридора. Глазанов встретил его стоя. Ленни считал, что он очень смахивает на немца: высокий и светловолосый, с серьезным лицом. Он вообще никогда не улыбался, воспринимая свою должность очень ответственно. Лицо его отличалось той почти ненатуральной бледностью, которую русские называли «цветом глубокой полночи», поскольку появлялась она у чиновников, проводивших на службе дни и ночи.

– Комрад Болодин. Наш американский друг.

Ленни терпеть не мог свой революционный псевдоним. До сих пор он не сразу вспоминал, к кому обращаются русские, когда слышал эту фамилию.

– Комрад комиссар.

В душе он ненавидел это дерьмо, его разговоры о ходе истории, бесконечные разглагольствования о научном марксизме и необходимости построения лучшего мира. Но когда работаешь на босса, играешь в его игру. Пока не начнешь свою собственную.

– Выпьете?

– Нет, спасибо.

– Отлично. Человек, контролирующий свои потребности. Уважаю.

– Это вы о том старике? Так я не виноват, что он умер.

– Нет-нет. Случайность. Досадный инцидент. У него были нелады со здоровьем. Москва понимает.

Ленни ждал.

– Слушайте. У меня для вас кое-что имеется. Думаю, пришло время принять вам более деятельное участие в процессе усиления партийной дисциплины в Барселоне. По этой причине я вас вызвал сюда.

И он протянул Ленни кусочек картона.

Взглянув на него, Ленни сразу сообразил, что это удостоверение, в котором он назван капитаном СВР, то есть официальным секретным агентом полиции, наделенным соответствующими правами и обязанностями. Теперь он мог производить выборочные аресты и обыски, конфискацию транспорта и другой собственности на службу государству, руководить действиями асалтос[16]– испанских вооруженных полицейских отрядов – и имел право требовать немедленного содействия, чтобы не сказать повиновения, от любых гражданских властей.