Игры для патриотов - Иван Черных

— Так я и знал! — прихлопнул по столу ладонью Возницкий…

Гайвороненко остановил его поднятой рукой.

— Не горячись, Олег Эдуардович. Надо разобраться. — И обратился к Филимонову: — Пригласите сюда Кленова. — Когда майор вышел, повернулся к Возницкому. — Поговори с ним. Только поспокойнее. А я всё-таки подскочу к месту падения самолёта и на аэродром. Со мной — полковник Брилев. Остальные — по своим направлениям…

Оставшись один, Возницкий, как и в прошлый раз, заходил по кабинету, потирая от удовольствия руки. Все-таки есть, есть в нем божий дар следователя! С первого захода вычислил преступника! Может, не самого диверсанта, но что Кленов причастен к катастрофе, несомненно. А Гайвороненко стареет, теряет свое профессиональное чутье. К месту падения самолета решил поехать, потом на аэродром. Что там нового можно разглядеть? Выгоревшие квартиры, покореженные обломки. Чудит старик или от болезни совсем соображать перестал? А ведь сразу, как только сделали анализ керосина в дренажном трубопроводе, стало ясно, что никто, кроме второго пилота, доступа к топливным бакам не имел… И повод придумал, чтобы отстранили его от полёта… На сто тысяч позарился, сволочь. Не дурак ли. Спохватился, на невесту перевёл… Будто вокруг него недоумки… Кто же за ним стоит?

Едва Возницкий подумал об этом, как его обдало жаром: Кленов дурак, но тот, кто втравил его в это дело, прекрасно понимал, что, если второй пилот не полетит, органам безопасности не составит особого труда выйти на него, значит, и выдать сообщников. Значит… Значит, Кленова постараются убрать. Если ещё не убрали…

Полковник нажал кнопку селектора.

— Дежурный, срочно пошлите двух-трех человек за капитаном Кленовым. Лучше вооруженных. Разыщите его во что бы то ни стало и приведите ко мне.

Но посылать солдат за офицером не пришлось — Кленов явился сам. Как и вчера, самоуверенный, держащийся независимо, без тени смятения на волевом, красивом лице.

— Разрешите, товарищ полковник? Майор Филимонов передал, что меня вызывает генерал Гайвороненко.

— Не генерал, а я вас вызвал. — Возницкий еле сдерживал гнев. И на капитана, и на себя, не зная, как вести себя с ним: предложить ему сесть или заставить стоять как преступнику, вина которого уже доказана? Вспомнилось напутствие генерала: «Только поспокойнее». Черт его знает, почему он с ним миндальничает и почему так вызывающе ведет себя этот молокосос. Может, и в самом деле имеет мохнатую руку в Министерстве обороны или в Главном штабе ВВС?

Всё же решил последовать совету генерала.

— Садитесь, — указал на кресло сбоку стола и сел напротив. — Итак, почему вы скрыли, что накануне полёта не соблюдали предполетный режим, пьянствовали?

Второй пилот нахмурился, недобро глянул в глаза полковника.

— Не пьянствовал, товарищ полковник, а зашёл с невестой поздравить её подругу с юбилеем — двадцать лет ей стукнуло.

— Поздравили и даже за стол не присели?

— Почему не присели. Даже по рюмке коньяка выпили.

Невозмутимость, с которой держался капитан, а затем откровенность, граничащая с наглостью, чуть снова не взорвали полковника. Он даже стиснул зубы, чтобы не выругаться. Выждал, успокаивая себя, и спросил, не скрывая сарказма:

— И какие же рюмки были? Граммов по двести?

— Я из таких не пью — должность и звание не позволяют.

Он ещё и острил, делая прозрачный намёк!..

— А сколько же ваша должность и звание позволяют пить перед полётом?

— Перед полетами я не пью. Но в тот вечер был особый случай, и я позволил себе пропустить граммов сто, сто пятьдесят. Не больше.

— Свежо предание… Но допустим… Скажите, а где вы деньги берете? В ресторан ныне я со своим полковничьим окладом не в состоянии сунуться.

— Нас пригласили. За ресторан я не платил.

— Так вот, с голыми руками вы и явились на юбилей?

— Почему с голыми? С подарками. Хотя у меня и не полковничий оклад, в загашнике я всегда кое-что имею.

— И много в твоем загашнике, если не секрет?

— Как-то Черномырдин, выступая по телевидению; сказал, что заглядывать в чужие карманы безнравственно. Это когда речь шла о гонораре за не написанную книгу Чубайсом. У меня, поверьте, такой суммы нет.

Полковник снова скрипнул зубами и снова сдержался. Но злость уже распирала его, еле удерживала в кресле.

— Кто у вас родители?

— Отец — полковник в отставке. Мать — пенсионерка, работала врачом.

— Они вам помогают?

— Я в их помощи не нуждаюсь. Даже если бы нуждался, не попросил бы — в Москве на пенсию на широкую ногу не поживёшь.

— Похвальное почтение. — Полковник всё же не выдержал, встал с кресла и, обойдя стол, остановился рядом с капитаном, глянул ему в глаза: — А откуда у вас сто тысяч рублей на книжке?

Он ожидал, что ошарашит второго пилота неожиданным вопросом, заставит наконец заволноваться. Но ничего подобного не произошло. Капитан выдержал его взгляд, даже ухмыльнулся чему-то и ответил как ни в чем не бывало:

— Сто тысяч. Кругленькая сумма. — И вздохнул. — Жаль, что не моя. Я уже вернул деньги законному хозяину.

— Кому же, если не секрет?

— Моей невесте, Писменной Ларисе Васильевне.

— А где же она взяла такую кругленькую сумму?

— Заработала. Это для нас сто тысяч рублей — сумма, а для «новых русских» — копейки.

— Насколько я осведомлён, она работает врачом в фирме «Росэксимпорт». А врачам даже бизнесмены не очень-то щедро платят, разрешают им подрабатывать на стороне.

— Совершенно верно. Лариса ухаживала за тяжелобольным поставщиком иномарок. Перед смертью он расплатился с ней.

— А при чём здесь вы? Почему деньги оказались на вашей сберкнижке?

— По двум причинам. Во-первых, о Ларисе кто-то стал распространять сплетни, что она является любовницей Аламазова, поставщика иномарок. Во-вторых, если бы родственники Аламазова узнали о такой оплате, они могли бы через суд забрать эти деньги.

— Выходит, у Аламазова были родственники. Разве они не ухаживали за ним?

— В том-то и беда. Жена у Аламазова умерла года три назад. Остались два сына, бездельники и пьяницы. Одному двадцать пять, второму — двадцать три. Отец, чтобы заставить их работать, не очень-то помогал им. И когда он заболел и лёг в больницу, они ни разу не навестили его. Там тогда работала Лариса, ей было жаль старика, и она стала за ним ухаживать. Потом из больницы его выписали, поняли, что ничем уже не вылечишь — цирроз печени. Она и дома за ним ухаживала. Несколько раз я заходил с ней к нему. И когда он предложил ей деньги, она попросила меня положить на свою книжку.

— Поставщик иномарок ещё жив?

— Увы! Две недели назад скончался.