Один в океане. История побега - Слава Курилов

Я люблю гулять по ночному лесу. Во время таких прогулок бывает немного жутко, внимание обостряется так, что чувствуется все, что происходит вокруг тебя и даже за спиной. Хрустнувшая ветка заставляет вздрагивать, как от выстрела. Стараешься идти так, чтобы не производить ни малейшего шума. Лес как будто оживает, деревья тянутся, чтобы помешать ходьбе, их ветви замирают, протянувшись над головой в странных, неестественных изгибах, лесные звери застывают в последний момент перед прыжком. Ты не видишь движения вокруг себя, но ощущаешь его. На каждом шагу тебя подстерегают опасности, в каждое мгновение что-то может случиться.

Сейчас, в ночном океане, я чувствовал то же самое.

Часто за моей спиной раздавались вздохи и шорохи, заставлявшие меня оглядываться. Иногда я слышал, как со всех сторон на разные голоса повторяется мое имя – все громче и ближе, а потом голоса постепенно удаляются, и я долго слышу, как они стихают в отдалении. Я постоянно ощущал рядом чье-то присутствие. Временами раздавались звуки, которых не могло быть на Земле.

Потом, как по взмаху волшебной палочки, все смолкало, и становилось еще более жутко от этой живой, обволакивающей тишины. Меня успокаивали мерные всплески волн, они, как легкие музыкальные аккорды, так незаметно прерывали тишину, что казалось, это плещутся о берег волны спокойного озера. Я наконец решился поднять маску на лоб и теперь мог дышать свободно. Глубокое, ритмичное дыхание рассеивает страхи. За последние несколько часов я заметно приблизился к острову, настолько, что даже решил, что смогу добраться до него этой же ночью, в крайнем случае, завтра утром.

Невидимая рука закрыла небо серо-голубой вуалью, огни на западе скрылись в дымке, остров пропал за ней, словно кто-то задернул занавес – весь горизонт стал одинаково серо-голубым.

Сильный ожог рук, шеи и груди заставил меня вздрогнуть от боли. Невдалеке от себя я увидел какие-то странные светящиеся палочки. Они торчали под углом и постепенно приближались. На всякий случай я отплыл в сторону – в моей ситуации мне было не до научных исследований. Светящиеся палочки проплыли метрах в пяти. Как я узнал позже, это было скопление медуз-физалий. Их щупальца достигают пятнадцати метров и вызывают сильнейшие ожоги, лихорадку и даже паралич. Мне сильно повезло, что я не попал в их объятья. (Много лет спустя на рифах Карибского моря я еще раз встретился с физалиями. Я увидел их розово-фиолетовый парус прямо перед глазами и не успел отпрянуть в сторону, как почувствовал жгучую боль. До берега и ближайшего селения, где мог быть госпиталь, было очень далеко. Когда я смог освободиться от их плотно прилипших к телу нитевидных щупалец с фиолетовыми точками, мои руки и ноги оказались покрыты волдырями, боль была ужасная. На мое счастье, общая площадь ожогов оказалась некритической – иначе это бы кончилось для меня смертельно.)

Края редких облаков вспыхнули густо-красным светом, просторы неба налились невиданным бархатно-желтым настоем. Восходящий диск солнца осветил дремлющий океан и меня – единственное живое существо на его поверхности.

Небо и облака переливались, полыхали, мерцали, стремительно меняя краски, не давая мне времени налюбоваться каждым новым переливом.

Остров казался теперь одной огромной скалой, окрашенной во все оттенки розового – от нежного на ее вершине до розово-коричневого у подножья. Там еще лежал густой туман, остров возвышался над ним, и казалось, что он парит над океаном на облаке. Потом я увидел, как туман рассеялся и розовая скала на моих глазах опустилась в океан.

На всем видимом пространстве чуть шевелились пологие белесые дюны с освещенными восточными склонами. На край этой водной пустыни выплыл огромный красно-желтый диск, задержался на мгновенье – и плавно встал у горизонта. Ни ветерка. Влажный ароматный воздух дурманил сознание. Казалось, вся океанская чаша колеблется от края до края. Облака медленно раскачиваются над головой, огромный горячий шар то поднимается, то опускается совсем близко, за ближайшими холмами. Когда солнце поднялось выше и эта гигантская вселенская качка немного утихла, я развернулся лицом к западу. Земля занимала уже весь горизонт передо мной.

У меня начали уставать ноги. Я поплыл медленнее, надеясь ввести в работу другие мышцы, но это улучшило состояние ненадолго. Я мечтал встретить дельфинов или больших морских черепах и попросить их о помощи – иногда они помогали, я слышал об этом, – но их не было поблизости. Я не мог позволить себе забыться даже на минуту-другую: все время нужно было держать под контролем дыхание. Я делал очень глубокие вдохи, а при таком медленном ритме дыхания легко втянуть мельчайшие капли воды прямо в легкие и закашляться – со мной это не раз случалось прежде на воде и под водой. Я хорошо знал, как тяжело проплыть в таком состоянии даже короткое расстояние до берега или до лодки. Есть и пить мне совсем не хотелось – я настроил себя на самые непредвиденные обстоятельства. Мне казалось, что я смогу легко выжить без воды в течение двух недель и без пищи около месяца. А потом? Будет видно… всегда что-нибудь находится…

Борьба за выживание могла сильно отвлечь меня от наблюдений. Мне хотелось увидеть и понять все то, что всегда было скрыто от человеческих глаз и внимания. Я терял самообладание только на короткое время.

Прошло еще несколько часов. Я с радостью обнаружил, что южная оконечность острова, особенно у горизонта, стала как будто чуть-чуть темнее и, значит, должна быть ближе. Я изменил курс и направился на юго-запад. Как позже оказалось, это была непростительная, ужасная оплошность.

После полудня облака, все утро закрывавшие солнце, исчезли. Теперь, пройдя зенит, оно светило мне в лицо. Открытые плечи, руки, грудь и часть спины стали нестерпимо гореть. Но мне все-таки поразительно везло – белоснежные облака вскоре появились снова, нависли прямо надо мной и спрятали меня в своей тени.

Довольно близко от себя я увидел какой-то черный предмет – мне показалось в первый момент, что это днище перевернутого судна. Он был виден только с вершин высоких волн, и мне никак не удавалось к нему приблизиться. Потом он неожиданно пропал. Это могла быть плоская одинокая скала или риф, а может, что-нибудь другое, кто знает.

Должно быть, именно в это время я попал в полосу сильного берегового течения, и меня стало сносить к югу, но я обнаружил это, когда было уже поздно. Мое внимание отвлек корабль, который я заметил к югу от себя. Сначала я увидел высокие мачты прямо над линией горизонта, а корпус почему-то долго не показывался. Когда он, наконец, показался, я без труда опознал небольшой рыболовный сейнер тонн на пятьсот-шестьсот. По моим расчетам, я уже был в трехмильной береговой зоне и мог не опасаться, что меня вернут на лайнер. Судно шло прямо на меня, и я даже перестал грести. Но, не доходя четверти мили, оно неожиданно изменило курс и прошло мимо в каких-нибудь ста-двухстах метрах на север между мной и островом. На палубе никого не было, и сколько я ни махал руками, ни кричал – меня никто не заметил. Названия его я не мог разобрать, краска на носовой части борта облупилась, буквы были покрыты ржавчиной, а когда ко мне повернулась корма, оно было уже далеко.