Древняя кровь - Алексей Селецкий

Наконец, выдохся, пошел быстрым шагом. Свернул с тропы, начал скользить между деревьями и кустами. Неплохо, не всё забыл, чему учили, но… Без чутья Древнего Народа всё-таки получалось хуже: не ощущал себя частью леса, и лес не подсказывал чужаку, как двигаться. Впрочем, и недовольства особого не проявлял. Просто шумел над головой, поскрипывал, свистел птичьими голосами.

Открылась небольшая полянка. Странная какая-то: кругом зеленая стена, сверху ветви словно друг друга испугались – ни одна над серединой не хочет расти, повернули в стороны. Колодец. И серые облака над ним.

Приглядевшись, Александр заметили другие странности. Во-первых, трава. Росла она здесь не равномерно высокой или отдельными куртинками, как это бывает в лесах, и даже не поднималась пышно на солнечной середине. Больше всего эта поляна напоминала мишень в тире: ближе к краю кольцо низкой и жесткой зелени, потом круг нежных стебельков и листиков чего-то лугового – не понятно, чего именно. И в центре – довольно большая плешь с жестким подсохшим дерном. Вспомнилось: подобные круги видели на полях в Англии и еще где-то, считали следами летающих тарелок. Только на полях пшеница лежала спиралью, а здесь просто трава где растет, а где и не хочет.

Ну-ка, выясним, и почему это она не растет? Дерн в центре явно был положен не так давно, еще были видны оплывшие разрезы. Знакомо, сам такое на учениях проделывал, когда парашют или кострище маскировал. А здесь что? Сейчас посмотрим. Нож из голенища не выпал? Нет, конечно, куда ж он из охотничьих ножен денется. Теперь подденем дерн…

Пот на спине словно заледенел. Вспомнилось: яма с парашютами и черный мячик учебной гранаты – «подарок» возможным преследователям… А если здесь что-нибудь похожее? Осторожно провел лезвием, просунул руку, обдираясь о камешки и какие-то сучки, – чисто. Следующая пластина с осыпающейся землей – тоже чисто. В смысле, без «сюрпризов» – рука черная от сажи. Просто убрали кострище, чего испугался-то?

А вот костерок действительно не помешал бы. Согреться – не жарко сегодня, вспотевшему и остановившемуся тем более. Просто посидеть у огня, посмотреть на желтоватые язычки над сухими ветками и тусклые огоньки углей, прокоптиться немного… Пойдем искать сушняк.

Как и следовало ожидать, рядом с недавним костром весь хворост был подобран до последнего сучка. Отошел подальше – тоже ничего. Кто-то терем прибирал… Наконец отыскал пару веток покрупнее, поволок через кусты, то и дело застревая. Еле нашел поляну со снятым дерном – почему она оказалась не там, где он ожидал? Не хватало только заблудиться в трех деревьях – вот смеху-то будет: разведчик! Древний!

Или сама полянка со странностями? Вот же черт, и не определишь теперь! Впрочем, деревенские за лесом присматривают едва ли не больше, чем за своими горницами, так что опасное что-нибудь здесь вряд ли есть. Да и костер кто-то уже жег. Возможно, что и не один – золы осталось изрядное количество.

Мелкие веточки с хрустом ломались в руках. Потом пришлось надсекать ножом, и наконец остались две коряги пальца в два-три толщиной. Топорик бы… Ладно, обойдемся. Вспомнился анекдот про спецназовца: «А может, ногой?!» Можно и ногой.

Х-х-ха! Короткий удар, треск, отлетевшая деревяшка кувырнулась в воздухе, чуть не попала в лоб, отбил ударом руки.

– Ну, могешь, парень!

Александр обернулся уже в прыжке. Как подошел?! На полянке за спиной откуда-то появился пожилой мужичок в странной синеватой форме с потертой фуражкой. Двустволка-«тулка» висела на левом плече, стволами вниз и назад. Ого!

Интересно, где он такому научился? Наверняка может не только подкрасться без шелеста, но и навскидку с одной руки стрелять.

– Да ты не боись, ишь пугливый какой!

– А я и не боюсь.

– Правильно. – Мужичок хитро подмигнул. – Не боишься, но опасаешься. Ну и молодец. Костерок решил развести? Так разводи, чего ж трудам пропадать. Присядем у огонька, поговорим – если есть, конечно, такое намерение. А не хошь – как хошь, я никого не заставляю.

За тем, как раскладывался и разжигался костер, странный гость смотрел внимательно. Потом одобрил кивком – дымок поднялся после первой же спички. Точнее, спичек было три, сложенных вместе, но всё равно огонь получилось разжечь без ненужной суеты.

– Ну, рассказывай, кто такой, что у меня в лесу делаешь?

– У вас?

– У меня, у меня. Лесник я здешний, Филиппов, слыхал?

– Нет, не слыхал. Я тут вообще недавно, из другой области приехал.

– К родственникам или так, погулять? – Прищур лесника стал жестким. Почему-то этот вопрос был для него очень важен.

– К родственникам, только дальним. – Александру не хотелось рассказывать обо всем неизвестно кому. Хотя и лесником в этих местах обычный человек не стал бы. – В Рябиновку.

– А-а, понятно. – Филиппов вздохнул. – Так это тебя сюда Олег прислал? На отдых? Я-то никак понять не могу, что за человек: вроде и наш, а про поляну не знает, ничего не чует… – Лесник посмотрел на изменившееся лицо Александра и осекся. Продолжил чуть тише и мягче: – Ты уж извини, парень. Чем это тебя так?

– Сам не знаю. Не помню даже, как шарахнуло. Очнулся через несколько дней, и вот, привет всему. Потом послали сюда, сказали, что, может, всё со временем восстановится, а пока подальше от города держаться надо.

– Подальше от города – это хорошо. Я вот тоже подальше от него забрался, да и все наши, которые здесь. Не выдерживаем мы, когда земля стонет. Ты еще молодой, потом поймешь. Некоторые привыкают, внимания не обращают, так это им себя ломать каждый день надо. Я вон как-то недавно решил на электричке проехать, надо было документы кое-какие в райцентре подновить, так не поверишь – не смог к ней, проклятой, подойти! Вот не могу, и всё тут! Не то чтобы боюсь, а просто нутро как выворачивает, глаза слепит, только что волосы дыбом не стоят. Мертвечиной от нее прет, и не то чтобы кладбищем, а прямо нежитью, да такой силы, что чуть не сдувает. А мне этого никак нельзя. – Лесник нахмурился. – Мне вообще сейчас без леса уже и не жизнь. Даже в деревне скоро появляться перестану, если так пойдет. Веришь, нет – сижу в доме, а словно без головы. Сросся с этим лесом.

– И как же вы?..

– Да вот так. Землянку себе вырыл, живу тут в берлоге заместо медведя. Зато чуть что где – сразу знаю. И не одно то, что глазами или ушами можно, а и больше, на полную свою силу. Вот ты когда бежал – ты ж из себя дурь выгнать пытался, скажешь, нет? Ты сейчас как молодой лось на первом гону, с ветками бодаться готов – силы много, а как правильно выпустить, не знаешь. Думаешь, что вот всё потерял, конец, пропал, быть тебе до конца дней обрубком себя былого. Так ведь? Только не ври, я-то вижу!

– Так. А как еще? Если б дело только в этих силах… Хотя, если честно, без них хреново. Как оглох. Я понимаю, люди без этого живут, вообще слепнут, глохнут и дальше живут, да только… Не попробовал бы всего, не знал бы – не жалко.

– Э-э, парень, чего у тебя нет и не было, того, конечно, и потерять не жалко, жалеют-то всегда свое. Ну, может, и не только свое, но это уж как кто понимает. Да только это полбеды, а ты еще от чего-то бегал. Выкладывай, я тебе тут вместо попа на исповеди. Считай, что просто в лесу свое горе выкричишь, полегчает. Давай, не жмись, все свои – ты, да я, да поляна эта, больше никто и не узнает. Небось на людей смотреть не можешь?