Чертов дом в Останкино - Андрей Добров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Крылов поджал свои пухлые губы, и лицо его приняло презрительное выражение.
– Нет никакой тайны, – проворчал он. – Что вы называете любовью, барышня? В наш век нет никакой любви – только удовлетворение плотских желаний, да и то не из страсти, а только ради кокетства и списка нежных побед, который потом прилюдно оглашается на ближайшем собрании хищниц в платьях. И хватит на этом! Вы попали в глупейшую ситуацию, Агата Карловна. И что теперь?
Она пожала плечами:
– У меня есть приказ – следить за вами. И я буду его выполнять.
– Но как?
– Не знаю. Буду следовать за вами. Скрываться уже нет смысла, так что я стану делать это открыто, а вам придется меня терпеть.
– Разве вам теперь не стоит послать рапорт о своем разоблачении? – спросил Крылов пораженно. – И сообщить о невозможности далее выполнять данное поручение?
– Увы, – вздохнула Агата. – Я получила вполне четкий приказ. Кроме того, как я узнаю, что больше не должна за вами следить? Ведь на мои рапорты не предполагается никаких ответов. Это почта – в один конец.
– Черт знает что! – воскликнул Крылов. – Что за глупость. Не могу же я выполнять… – Тут он осекся, потому что чуть не проболтал, что его послала с поручением сама императрица. – Не могу же я путешествовать с таким эскортом. Я уверен, что ваш Аргус – это Безбородко, который во-зомнил себя будущим канцлером.
Тут к нему пришла неожиданная мысль – а что, если Безбородко только притворялся, будто поверил ему там, во дворце? Вдруг он пронюхал об истинной миссии Ивана Андреевича? Или даже не пронюхал, а инстинктом царедворца предположил, что Крылову поручено некое задание? Ну и что, тут же ответил себе Крылов. Задание хоть и тайное, однако не столь уж важное… Или важное?
Петербург. 1844 г.
– Мне стоило бы насторожиться сразу, а я был глух ко всем подозрительным обстоятельствам, потому что был занят только своими страданиями, – сказал Иван Андреевич. – Меня не насторожил тот факт, что сразу после приема у Екатерины ко мне подошел не только Безбородко, но и братья Зубовы. Но я думал только о том, что придется неожиданно сорваться с места и покатить за кудыкины горы. Мысль о том, что моя миссия может быть более значительной и опасной, чем я предполагал, пришла ко мне только там, в трактире, когда я сидел напротив очаровательной молодой шпионки. А главное – теперь я не знал, как от этой девицы избавиться. Ведь я сообщил Безбородко, что просто уеду из Петербурга и не приму участия в кампании травли наследника. А если она будет следовать за мной как привязанный хвост, то… Здесь надо было проявить лисью хитрость.
Москва. 1794 г.
– Как мне от вас избавиться, черт побери? – спросил Крылов нервно.
Агата Карловна встала и пожала плечами:
– Понятия не имею. До свидания, милейший Иван Андреевич.
Он вдруг понял, что никакой робости или раскаяния в этой прямой спине и легкой полуулыбке нет. И снова пожалел, что не поддался на соблазнение.
Агата пошла к двери, так отчаянно раскачивая тюрнюром, что Крылов вдруг почувствовал, как гулко заколотилось его сердце.
– Чертовка, – буркнул он и решил успокоить себя десертом, но уже через секунду со звоном бросил ложку на стол, расплатился и пошел вниз, к своей бричке, ждавшей на большом дворе. Афанасия нигде не было – вероятно, отлучился. Крылов влез в бричку и закурил сигару. Он злился на себя, точно не понимая, за что именно – за то, что дал втянуть себя в опасное предприятие, или за то, что сидел сейчас здесь, а не на перинах постоялого двора, сжимая в объятиях стройное и гибкое тело Агаты Карловны.
Наконец Афанасий вернулся.
– Послушай, братец, – сказал ему Иван Андреевич. – Помнишь, мы давеча на заставе повстречали экипаж с девицей?
– Так разве вы с ней не… – простак кучер пару раз сунул рукоятку кнута в кулак.
Крылов зарычал:
– Слушай, дурень! Эта девица шпионка!
– Да ну! – округлил глаза Афанасий.
– И приставлена следить за мной, о чем совершенно открыто и заявила.
– Вот чертовка! – воскликнул кучер.
– Так вот, я хочу, чтобы ты сделал так, чтобы она нас не догнала и потеряла.
Все это время Афанасий кивал.
– Понял, ага, понял. Только трудновато это будет, потому что я Москвы не знаю.
– Разве ты не приезжал сюда с императрицей?
– Бывало, – снова кивнул Афанасий. – Но это ж – как? От заставы до Кремля. И все. Мы другими путями не ездили. Я вот сейчас расспросил мужиков, как доехать до Сухаревой башни. Но так, чтобы при этом скрыться от погони… Это сложновато мне будет, барин, не обессудь.
– Что же делать? – расстроился Крылов. – Ведь она доедет за нами до башни, а там… Мало ли что она узнает. Достаточно намека…
– В башню не так-то просто попасть, – сказал Афанасий. – Там же не проходной двор. Мы и в прошлый раз, когда туда ездили, спрашивали специального человека. Он преподаватель навигацкой школы. Стоит ему шепнуть про шпионку, барин. Пусть возьмет пару крепких ребят из своих и прикажет им задержать шпионку. Хотя бы до следующего вечера. А мы тем временем уже и все свои дела сделаем и дальше поедем.
– Куда это дальше? – насторожился Крылов.
– Ну… не знаю куда, – смутился Афанасий. – Куда скажешь, туда и поедем.
Иван Андреевич внимательно посмотрел в бородатое лицо Афанасия, но ничего прочитать в нем не смог.
– Ладно, – сказал Крылов. – Не пора ли нам уже ехать на место? Золото при тебе?
Кучер посмотрел удивленно:
– А разве ж я не сказал?
– Что?
– Да туда только ночью! А пока – не время. Я уже и комнату тебе сговорил в трактире, на заднем дворе. Вот только что. Там уже твой камердинер вещи раскладывает и постель стелет.
– Мой… кто? Камердинер? – произнес оторопевший Крылов. – Какой еще, к Плутону, камердинер?
– А мне почем знать? – пожал плечами Афанасий. – Говорит, с трудом нагнал, с самого Петербурга ехал. Уж он два сундука вещей привез, говорит, как же Иван Андреевич без меня уехали, кто же ему грелочку в ноги положит, кто чайку вскипятит?
Драматург стоял с раскрытым ртом, ничего не понимая. Никакого камердинера у него сроду не было.
– А каков он из себя? Как его хоть зовут? – произнес он наконец.
– Да ты сам пойди посмотри.
Афанасий повел его внутрь двора, а потом указал на небольшой двухэтажный дом, стоявший позади – с желтыми стенами и коричневой черепичной крышей.
– Как входишь, то направо по коридору третья дверь.
Крылов, следуя указаниям, вошел в дом, где прошел по темному коридору, пропитанному запахом вареной капусты, толкнул третью дверь и оказался в светлой комнате, оклеенной бумажными обоями, с огромным шкафом слева и кроватью под единственным окном. У правой стены стоял старинный дубовый стол и два стула. А между кроватью и столом, у двух раскрытых сундуков стоял человек небольшого роста, в темно-синем кафтане и с редкими черными волосами, зализанными набок. На нем были серые штаны и теплые вязаные чулки с толстыми башмаками.