Люди под кожей - Ольга Миклашевская

Он в последний раз целует ее в щеку, ближе к ушку, и откидывается на спину, совершенно изможденный прошедшим вечером.

– Я даже себя не люблю, – отвечает он после затянувшейся паузы, и что-то в этом ответе дает девушке понять: это один из тех редких, занесенных в Красную книгу моментов, когда он говорит правду.

Ей хочется разузнать почему. Спросить, любил ли он когда-нибудь свою мать или, на худой конец, своих сыновей. Про жену, эту остроклювую курицу, и говорить нечего. Конечно, это не она. Если и была когда-нибудь в его жизни женщина, которую стоило бы любить, то это точно не Дарья.

Вместо того чтобы высказать все это, вывалить на него сплошным потоком, Лиза молчит. Жует нижнюю губу, смотрит в белый потолок.

– А я сразу тебя полюбила, – задумчиво произносит она. В этой фразе нет обиды или подтекста: девушка просто констатирует. – Как увидела тебя, такого печального, одинокого, поняла: всегда буду твоей.

Денис рад бы пожалеть эту девушку, но, как ни старается, не может. Как это делают нормальные люди? Что надо напрячь, чтобы испытать такую эмоцию? Вот слезы легко можно вызвать луковицей, там, или сильной физической болью. А сочувствие откуда берется? Из печени, почек или спинного мозга?

Внутри только пустота. Бесцветная, непроглядная, засасывающая в себя все живое. Хорошо, хоть с этой девицей не нужно притворяться, иначе бы он точно свихнулся. За столько-то лет.

– Я звонила ей, – продолжает откровенничать Лиза.

Мужчина не смотрит на нее.

– Знаю.

Она ни капельки не удивлена.

– Точнее, я тебе звонила. Я не специально. Просто она трубку взяла.

И это он тоже знал. Не слышал, но чувствовал, как на мгновение остановилось сердце жены, а затем резко заскакало, как галопирующая лошадь.

«Денис?»

«Это не Денис. Его нет дома. Это его жена. Что передать?»

«Ничего не передавайте. Он что, не взял мобильный?»

«Забыл».

Конечно, он никогда ничего не забывает. Забывают слабые, ленивые. Те, чьи мысли заняты тем, как набить себе брюхо и при этом ненароком не обрюхатить подружку. У него же случайно никогда ничего не бывает.

Что бы там Лиза про нее ни думала, Дарья очень умная женщина. Наверное, именно поэтому в свое время он на ней и женился, потому что знал, что в случае чего она поймет его, как никто другой.

В другую эпоху Дарья стала бы прекрасной императрицей: мудрой, решительной, не боящейся трудностей. Она бы справедливо карала провинившихся и вознаграждала тех, кто этого достоин. Это не значит, что она была бы доброй или щедрой – это те качества, которые бы только мешали оставаться на троне. На самом деле, если бы мог, Денис любил бы Дарью, а вовсе не это жалкое подобие модели «Викториас сикретс».

– Просто я не хочу, чтобы ты подумал, будто я что-то пытаюсь испортить, – беззаботно продолжает девушка. – Для меня самое важное – доверие, ты же знаешь.

А вот этого он не знает. Такие, как эта девчонка, они скрытные, лживые, физически не способны создавать настоящих привязанностей. Иллюзию – пожалуйста, но не реальность.

Когда Денис без предупреждения, резким движением встает с постели, Лиза все еще нежится на ворохе подушек. Такая странная картина: голое тело, гладкая кожа, а на ключицах, как морская волна, изгибается та самая злополучная цепочка, которую девушка так любила и ненавидела одновременно. С одной стороны, она давала ей настоящую уверенность в собственном теле, с другой – после каждого ношения украшения Лиза все меньше и меньше могла сопротивляться непреодолимому желанию снова его надеть.

У них правило: вместе они не ночуют. Так что все происходит как обычно, ничего нового. Денис машинально натягивает брюки, ловкими пальцами застегивает крохотные пуговицы на едва примявшейся рубашке. Ему необходимо быть дома, пока Дарья не заподозрит в его отсутствии что-то кроме «в баре с друзьями».

На прощание никто никого не целует. Строго говоря, никто даже не прощается.

Дарья дергается в сторону, словно пьянчуга, которая не может устоять на ногах, но ничего не меняется. Тень по-прежнему остается на месте, только чуть сдвигается вместе со своей владелицей.

Когда Дарья была подростком, она периодически посматривала фильмы ужасов, так, чтобы пощекотать себе нервишки. Специально выключала свет, оставляла дверь в комнату приоткрытой и забиралась с ногами на раскладной диван в гостиной с полной миской разогретого в микроволновке попкорна. Поначалу девушка вздрагивала от каждого шороха, вжималась в спинку дивана и порой забывала о наличии соленого лакомства под рукой. Но фильм за фильмом – и Дарья выработала на них иммунитет, словно на какую-то ветрянку. Мозг постепенно понял, что все это ненастоящее, что никаких монстров, никаких психов с бензопилой на самом деле в комнате нет, поэтому спустя некоторое время успокоился.

Только вот то, что видит Дарья в своем отражении сейчас, вовсе не игра воображения. Это не сон, не чья-то злая шутка, а самая что ни на есть реальность.

У ее тени есть хвост.

Самый такой обыкновенный, длинный, как у мартышки, чтобы удобней хвататься за ветки деревьев, и с аккуратной кисточкой на конце. Хвост покачивается из стороны в сторону, живет своей, теневой, жизнью и, кажется, переживает о случившемся куда меньше своей владелицы.

Дарья хочет закричать, но вспоминает о детях, спящих в соседней комнате. На кухне и так горит свет – они в любой момент могут проснуться и слететься сюда, как светлячки на огонек. Поэтому женщина зажимает себе рот руками и кричит беззвучно, зажмурив глаза, из которых Ниагарским водопадом текут непрошеные слезы.

Значит, мало неудавшегося ужина? Мало того, что Дарья, всегда отличавшаяся богатырским сном без пробуждений, вдруг не могла заснуть, а затем услышала, как муж тихо встал, оделся и вышел из комнаты, а затем и из квартиры? Нужно еще и этот хвост, черт возьми откуда взявшийся, присобачить ей к самой заднице, когда она наконец решит выйти на кухню попить водички.

Этот кобель… Последняя мразь. Как давно он ей изменяет? Судя по голосу этой молоденькой сучки, вряд ли все десять лет брака. Но вдруг до этого были и другие? Правда, теперь-то какая разница.

Дарья открывает глаза, тяжело дышит, и взгляд волей-неволей снова обращается к ее длинной, четкой тени на светлой стене. Рука нащупывает какой-то предмет – тарелку с сушки – и сжимает его как последнюю спасительную ниточку.

За десять лет брака Дарья не разбила ни единой тарелки. Ни из-за неуклюжего движения, ни во время семейных ссор, которых у них с Денисом практически не было. Только разговоры. В какую школу отдать близнецов, в какой валюте хранить сбережения и стоит ли Дарье – натуральной блондинке – перекраситься во что-нибудь потемнее.

Правда, сейчас ее прям тянет что-нибудь такое расколошматить. Не обязательно тарелку – можно окно, винные фужеры или дорогущий кухонный комбайн, очередной подарок мужа, кажется, на День рождения. Чтобы звон в ушах стоял, чтобы дойти до такой точки кипения, что собственного крика не услышишь. Чтобы выплеснуть все накопившиеся эмоции и забыть, как страшный сон или очередной ужастик.