«Улыбчивый с ножом». Дело о мерзком снеговике - Николас Блейк

– У меня скоро начнутся судороги, – пожаловалась Джорджия, потягивая херес. – Духота и жара всегда действуют мне на нервы. Почему бы им не превратить это место в котел?

– Тихо, моя дорогая. В твою жизнь входит темная женщина.

Джорджия подняла голову. Дверь открылась, и вошла дама. Владелица клуба, предположила Джорджия, хотя сидевших в салоне гостей хозяйка приветствовала наклоном головы с величавостью, намекавшей, что это она, а не прибывшие оказали честь своим присутствием здесь. Женщина была весьма статной в своем черном кружевном платье. Однако внимание Джорджии быстро переключилось на следовавшего за ней мужчину. Он выглядел очень старым. У него было узкое, изнуренное, пергаментное лицо испанского гранда – из тех лиц, на которых живут, кажется, одни глаза, что горят высокомерием из-под тяжелых век или вдруг словно подергиваются пленкой, как у ящерицы. Джорджия отметила, что в этом жарком, как теплица, доме мужчина идет в накинутой на плечи клетчатой шали.

Вскоре эта странная пара приблизилась к их столику. Джорджия почувствовала, что ей подобало бы склониться в глубоком реверансе. Она сознавала, что подернутые поволокой глаза старика устремлены на нее. Вероятно, он слепой и воспринимает ее каким-то шестым чувством.

– Я очень рада, что вы смогли приехать, мисс Гроув, – произнесла владелица клуба.

Ее голос был каким-то ненатуральным: за его богатыми, утонченными модуляциями скрывалась нотка фальши или вульгарности. Демонстрируя свои лучшие манеры, Элисон представила их друг другу:

– Мадам Альварес, наша хозяйка. Моя подруга, миссис Стрейнджуэйс.

– Рада видеть вас, – кивнула женщина. – Позвольте представить моего мужа, дона Альвареса.

Будто притянутый за ниточку, старик приблизился, взял руку Джорджии и поднес к губам. Джорджия с трудом сдержала дрожь отвращения, поскольку его ладонь оказалась сухой, тонкой и холодной, как у ящерицы.

– Сегодня вечером вы увидите здесь весьма интересных людей, мисс Гроув, – продолжила хозяйка. – Не считая вашей гостьи, разумеется. – Она наклонилась, и сразу же голова старика качнулась на тощей, черепашьей шее. – Испанский посол везет свою компанию. Мы ожидаем мистера Лиминга – банкира, вы знаете. И, полагаю, приедет леди Малкасл. Надеюсь, наше заведение вам нравится, миссис Стрейнджуэйс, – та его часть, которую вы уже увидели?

– О да, оно очаровательно. – И неожиданно Джорджия добавила: – Однако ужасно жарко, вы не находите?

В свое время ее знаменитая прямота разнесла вдребезги много масок, но на двух людей, стоявших перед ней, она не произвела никакого впечатления.

– Мой муж плохо переносит холод. Он еще не привык к нашему климату, – объяснила женщина.

После нескольких минут натянутой беседы мадам Альварес удалилась. Старик, не проронивший до сих пор ни слова, внезапно улыбнулся Джорджии – улыбка исказила его лицо, будто слишком туго натянули пергамент, – и проследовал за своей женой.

– Боже милостивый! – воскликнула Джорджия, когда пара покинула комнату. – Что это за уродливая старая марионетка?

Элисон захихикала:

– Я же говорила тебе, что атмосфера тут интересная. Он – владелец. Или я должна сказать – муж владелицы? Он потерял свои поместья в Испании. Во всяком случае так говорят, и это объяснение не хуже любого другого. Как тебе мадам?

– Смесь Севильи и Сербитона[4], – язвительно отозвалась Джорджия. – Она выглядит недовольной, несмотря на свои якобы благородные манеры.

– И ты будешь вести себя так же, если выйдешь замуж за самую старую черепаху в зоопарке. Тем не менее нас ждут свои утешения. Вероятно, сегодня сюда заглянет Питер.

– Кто он такой?

– Питер Бретуэйт.

– Никогда о нем не слышала.

Бирюзовые глаза Элисон округлились.

– Моя дорогая! Ты не читаешь газет? Питер Бретуэйт – главная опора Англии в предстоящей борьбе, блистательный молодой Д’Артаньян крытых стадионов, Мекка школьников, охотящихся за автографами…

– Объясни, о ком ты говоришь?

– О Питере Бретуэйте. Игроке в крикет. Английском бэтсмене[5].

– Ясно, – кивнула Джорджия, чувствуя себя разочарованной. – По-моему, я о нем что-то слышала. Он вроде любитель.

– Нет, Питер профессионал. Но пусть это тебя не огорчает. Он один из основных моих любимцев.

– Профессионал? Что он тогда делает в этой престижной дыре?

– Понимаешь, его приняли, – туманно ответила Элисон.

Повлияла ли на ее нервы духота или сказалась долгая утренняя прогулка, но все чувства Джорджии необычайно обострились. Еда за ужином была великолепной, а старший официант, без сомнения, проинформированный о цели пребывания здесь Элисон, – весьма внимательный. Однако было в этом клубе что-то неуловимое для Джорджии. Его атмосфера подавляла. Большинство гостей – трудно было подобрать другое слово к постоянным клиентам царственной мадам Альварес – относились к обычной беспокойной публике, ищущей удовольствий; но было несколько таких, кого Джорджия не могла отнести ни к какой категории. Например, лысый мужчина, который сидел в одиночестве за столиком в углу, чей внимательный взгляд она периодически ловила на себе. Наверняка она уже где-то видела этого человека раньше. Среди всех этих гладких, пустых лиц он выделялся, как живой человек в музее восковых фигур. Были и другие: люди, кого Джорджия не ожидала встретить в такой привилегированной компании. Она уже собралась отпустить по этому поводу замечание, когда Элисон кивнула в сторону двери и сказала:

– Вон Питер.

Популярный игрок в крикет оказался не совсем таким, каким представляла Джорджия. Коренастый, львиная грива волос, широкое лицо, казавшееся мальчишеским и энергичным, ни малейшего признака избалованности. Проходя мимо их столика, он улыбнулся Элисон, и Джорджия ощутила воздействие его обаяния, как удар электрическим током. Она почувствовала присутствие природного магнетизма. Несмотря на несколько приветственно поднятых рук, Питер Бретуйэт сел за столик в одиночестве.

– Разве он не милый? – спросила Элисон.

– Он совершенно очевидно живой, чего нельзя сказать о большинстве… Кстати, а кто это вон там?

Джорджия указала на лысого мужчину, который теперь рассеянно писал что-то на обороте меню. Элисон его не знала. И поинтересовалась у старшего официанта.

– Это профессор Стил, мадам, – подсказал тот. – Профессор Харгривз Стил.

«Боже! – подумала Джорджия. – Неудивительно, что его лицо показалось мне знакомым. Оно достаточно часто появляется в прессе». Харгривз Стил был одним из выдающихся ученых, эксперт по тропическим болезням, который также написал несколько учебников. Из-за известности, которой он пользовался, ученое сообщество склонно было считать его отчасти шарлатаном. Однако, учитывая достижения Стила, затруднительно было придерживаться подобного мнения. Снова взглянув на прославленного ученого, Джорджия увидела, что он ставит карточку меню уголком на ноготь большого пальца и вращает, как волчок, – губы поджаты с шаловливой сосредоточенностью. С тем же выражением лица он проделал этот трюк с блюдцем, стаканом воды, шестипенсовиком и надломленной спичкой. Казалось, Стил совершенно не замечал окружающих людей, и действительно, никто, кроме Джорджии, не проявлял к нему ни малейшего интереса. А жаль, подумала она, потому что прежде не видела такой ловкости рук.