На то они и выродки - Наталья Резанова

А ведь, пожалуй, в этом и заключается. Он выжил и сохранил самых боеспособных людей. Самых ценных. А жен и детей завсегда новых завести можно…

По-настоящему страшно было, когда их в первый раз бомбили. Он даже не знал, кто это был — конфедераты или республиканцы, и никто, наверное, не знал, даже командир части — подполковник Ниххалг. Ночью это было, кругом тьма и полная паника. Машинист тогда не остановился, пока в один из вагонов не попала бомба и не начался пожар. Потом говорили, что среди господ офицеров лай стоял, они хотели, чтоб горящий вагон отцепили, а другие велели все ж остановиться и тушить.

А солдаты до того под лавками прятались, и выгонять их пришлось пинками и под угрозой расстрела, а как выгнали — оказалось, воды в цистернах совсем нету, тушить нечем. Хорошо, Тоху сообразил, что лопаты надо похватать и землей забрасывать. В его родном городке с водой постоянно были перебои, он видел, как соседи так пожары тушили.

Потом еще несколько раз под бомбежку попадали, научились, что надо делать — как прятаться с умом, как укрытия строить и чтоб не было таких безобразий с водой. Вообще же без безобразий было никак не обойтись, и когда при Тоху говорили, что, мол, война — это сущий бардак, он вспоминал старый анекдот, который любил повторять профессор Рарва: «Ну что вы, в бардаке в сравнении с этим идеальный порядок…»

И как же это получалось, что вражеские самолеты могли проникать настолько в глубь территорий Империи? Где наша прославленная система противовоздушной обороны, о чем думают в зенитных частях? И что делает наша собственная авиация — или врал господин штурм-коммандер про то, что ведут они беспрестанные бои?

Нет, не врал, наверное. Он же говорил, что у них большие потери. И что безобразий там не меньше — тоже говорил. А ведь штурмовая авиация — не серое пехотное воинство, пушечное мясо на любой войне. Выходит, не хватает у нас ресурсов, чтоб прикрывать от вражеских налетов. А ПВО в первую очередь защищает жизненно важные для Империи объекты, к каковым дорога до линии Вардисарана, очевидно, не относится. Так что объяснения находились для всего, но легче от этого не становилось.

Он не мог с точностью назвать срок, за который эшелон добрался до пункта назначения. Ползли они долго, гораздо дольше, чем первоначально планировалось. И когда стало уже казаться, что так будет длиться всю жизнь — бесконечные рельсы, стук колес, мутное небо в мутном оконце, куда пялишься с особым напряжением, ожидая, когда с этого мутного неба посыплются бомбы, мелькающие водокачки, холмы, — как вдруг за одним из этих холмов нарисовалась станция Вардисаран-Конечная, и велено было выгружаться. А там они снова погрузились в армейские фургоны, доставившие пополнение в военный городок, в просторечии именуемый Варди.

Там вскорости подоспел сюрприз для вольнопера Тоху — и такой, что он не мог с чистой совестью назвать неприятным. Оказалось, господин подполковник Ниххалг в рапорте о последствиях бомбежек отметил мужественное и героическое поведение вольноопределяющегося Тоху. Оказалось также, что в уложение о волонтерах были внесены изменения. Теперь для представления к офицерскому званию не нужно было года службы, достаточно трех месяцев, участие же в боевых действиях избавляло от сдачи экзамена. Пожаротушение после бомбежки, о котором Тоху совсем забыл, было приравнено к боевым действиям. И, если вдуматься, не зря приравнено. Так Керем Тоху стал прапорщиком. Звание невысокое, но все же офицерское, и тут преимущества были очевидны. Жалованье Тоху увеличилось, он получал казенную квартиру и мог питаться в офицерской столовой и был избавлен от тирании унтер-офицеров.

В основном же радоваться было нечему.

Варди, после нескольких дней проживания, оказался одним из самых тоскливых мест на Саракше.

За городком начинались ряды дотов, дзотов, блокгаузов и казематов, перемежавшиеся минными полями. Выглядели они весьма устрашающе, но старослужащие объяснили вновь прибывшим, что находится эта боевая мощь в препаршивом состоянии. Ничего здесь со времен Вардисарана не только не обновлялось, но и не поддерживалось в сколько-то достойном виде и десятилетиями разрушалось дождями, сезонными ветрами и наносимым этими ветрами песком. Бетон искрошился, укрепления стояли без крыш, снесенных ураганами, и засыпанные песком, трухой и разной прочей дрянью, колючую проволоку поела ржа, а орудия по всему валу не имели снарядов. Если бы враги действительно предприняли здесь наступление, то проперлись бы через этот несокрушимый вал за несколько дней. Счастье еще, что у врага такое хреновое командование, как наше, и разведка у них никудышная.

Можно было предположить, что наше-то командование не такое уж хреновое, оно спохватилось и для того сюда послало подкрепление, чтоб оно привело «линию Вардисарана» в должный вид. То есть замысел командования, наверное, именно таким и был. Но замыслы и планы имеют тенденцию резко отличаться от действительности. И прапорщик Тоху в очередной раз в этом убедился. Чтобы планы осуществились, нужны были строительные материалы, нужна была техника, нужно было современное вооружение. И в первую очередь все это надо было сюда доставить. И вроде бы даже что-то доставляли — для того существовала станция Варди-Конечная, где сходились и железнодорожная линия, и шоссейные колеи. Подходили туда эшелоны, подкатывали колонны грузовиков. Но что-то незаметно было, чтоб на участках линии Вардисарана в результате поставок велись восстановительные работы. Хотя разгрузка-перегрузка на станции шла довольно бойко. Когда Тоху попробовал поинтересоваться, куда деваются грузы, на него посмотрели как на идиота. Только полковой логистик штабс-капитан Шару, испив самогону в офицерском клубе, изволил объяснить:

— Ну так воруют же. И продают.

Что в армии воруют, Тоху давно уяснил. В благословенной Империи перли все и вся, что плохо лежало, и если позволяли возможности — то, что лежало хорошо. Но чтоб здесь, на краю географии? Ведь все уворованное здесь не употребишь, это кому-то сбывать надо! Не через минные же поля добычу таскать?

Потом понял, что он действительно был идиотом — несмотря на весь приобретенный за последний месяцы опыт, — прекраснодушным идиотом. Станция, конечно, конечная, но кто сказал, что прибывшие сюда грузовики уходят порожняком? Просто с одних контейнеры и мешки грузят на другие. А до цели назначения доходит сущий мизер.

Конечно, чтоб осуществить такое, требовалась определенная организация. Тоху был не настолько наивен, чтоб верить, будто комендант Варди полковник Муц был не в курсе происходящего. Но он сомневался, чтоб полковник, лощеный выпускник Офицерской Академии, сосланный сюда за некие «проказы» в Столице (о том, что это были за проказы, здесь предпочитали не распространяться, но намекнули, что, не будь у Муца влиятельных родственников, тюремным заключением бы он не отделался), лично вникал в подробности незаконных сделок. Наверняка этим занимались другие — званием пониже, происхождением пониже, опытом побольше. Под это определение лучше всего подходил полковой квартирмейстер поручик Кяку. В его ведении находилась хозяйственная часть военного городка, а стало быть, при невысоком звании располагал он властью более ощутимой, чем у иных ротмистров и майоров.