Злая принцесса - Трейси Лоррейн

— Не надо, пожалуйста. В любом случае, меня сегодня выписывали. Я пропустил всего несколько часов лежания в этой неудобной постели.

— Я почти уверена, что они не выпустили бы тебя, если бы знали, что ты сразу сядешь в самолет, — отчитывает Руби.

— Так что продолжай, — начинает Поппи. — Расскажи нам все.

Все трое пристально смотрят на меня, беспокойство и интрига наполняют их глаза и скрывают черты лица.

Когда я не сразу начинаю говорить, Харли немного прерывает меня.

— Кто ударил тебя ножом?

Качая головой, я смотрю вниз на свои ногти, пощипывая кожу, которая немного пострадала за последние несколько дней, пока я прокручиваю все это дерьмо в голове снова и снова.

— Я не знаю. Кажется, никто не знает.

— Как это вообще возможно? — Руби лает. — Кто-то, должно быть, что-то видел?

— Кто бы это ни был, это как-то связано с моим отцом, я бы поставила на это деньги.

— Твой отец? Почему? — Спрашивает Руби, ее брови сходятся вместе.

Делая долгий, медленный вдох, я готовлюсь рассказать им обо всем, что я узнала за дни, предшествовавшие тому, как я оказалась в больнице.

— Помнишь, как ты смеялась над тем, что мой отец был частью мафии? — спрашиваю я Харли, вспоминая шутки, которые у нас были по этому поводу после того, как я помогла спасти ее от какого-то психа из ее прошлого ранее в этом году.

— А он нет? — спрашивает она, широко раскрыв глаза.

— По-видимому, да.

— Но ты не итальянка, — замечает Поппи, совсем как я.

— Нет. Гречанка. Мой отец перевез нас обратно в Лондон, прямо в гущу греческой мафии.

— Хорошо, — говорит Руби, потирая лоб.

— Поверь мне, я знаю. Но подождите, сейчас будет еще хуже.

— Господи, Стел. Ты действительно знаешь, как привнести драму.

— Один из парней, о которых я тебе рассказывала. Тот, что получше.

— Тоби? — Харли подтверждает.

— Да. Он мой брат.

Руби начинает смеяться — пока ее взгляд снова не останавливается на мне, и она не замечает мое серьезное выражение лица.

— Ты ведь не шутишь, не так ли?

Я качаю головой.

— Разве ты не испытывала к нему вожделения? — спрашивает Харли, в ее собственном тоне слышится веселье.

— Я отправила тебе фотографии. Можешь ли ты винить меня?

— Ну, нет, но…

— Хорошо, так как же тогда это работает? Один из вас был усыновлен при рождении или…

— Я действительно не знаю. Как и все остальное, все это кажется секретами и ложью, даже сейчас я знаю часть правды. — Я перевожу взгляд с одной на другую, раздраженная на Тоби за то, что он все держит близко к сердцу. Он заверил меня, что это для моего же блага, но я называю это чушью собачьей.

Как можно лгать мне о том, откуда я родом, о моей собственной матери, ради моего же блага?

— У нас одна мама, я это точно знаю. У нее с моим отцом был роман, и я родилась всего через одиннадцать месяцев после Тоби.

Рот Харли открывается, как будто она хочет что-то сказать, но слова не выходят. На самом деле, единственный звук, который разносится по комнате, — это хруст шин по гравию, поскольку тяжесть всего, что я им сказала или не смогла им сказать, давит на всех нас.

Мы сохраняем молчание, когда открывается входная дверь и две пары шагов входят в дом.

— Нет, я говорю тебе, чувак. Он собирается это сделать. Ты видел его статистику, — говорит знакомый глубокий голос.

— В гостиной, — зовет Харли.

— Ты ошибаешься. Он не совсем такой. Он… — Эш и Кайл появляются в дверном проеме, слова Кайла прерываются в ту секунду, когда его взгляд останавливается на мне. — Разве ты не должна быть в Англии? И, типа, в больнице? — Его брови сходятся вместе, голова слегка наклонена набок, как у какого-нибудь милого щенка.

— Долгая история, — бормочет Руби.

— Ну, это было бы так, если бы я знал все подробности, — добавляю я.

— Я собираюсь заказать пиццу. Мы позовем вас, когда это будет здесь, — говорит Харли мальчикам.

— О, значит вот так? — Эш шутит. — Мы знаем, когда в нас не нуждаются. Пошли, братан.

— Э-э… да, — бормочет Кайл, все еще выглядя немного шокированным моим присутствием. — Я рад видеть, что ты в порядке, Стел, — говорит он, прежде чем они оба исчезают.

— Так каков же тогда план, Стелла? — спрашивает Харли после оформления нашего заказа. — Я предполагаю, что на самом деле ты не собираешься возвращаться только с одним чемоданом.

Откидывая голову на подушку, я смотрю в потолок.

— Нет. Я собираюсь вернуться… когда-нибудь. Я могу следить за школьной работой онлайн. До праздника осталось всего несколько недель. Так что, думаю, после этого я могла бы вернуться. Я не знаю.

— Ты думаешь, они позволят тебе так долго отсутствовать? — спрашивает Харли, и мне не нравится выражение ее глаз.

— Что ты мне не договариваешь? — Я спрашиваю.

— Ты сказала нам, что Себ проводил каждую минуту либо у твоей постели, либо за пределами твоей палаты в больнице. Ты действительно думаешь, что он позволит тебе просто болтаться здесь?

— Он не знает, где я, — утверждаю я, хотя знаю, что это слабо.

— Неужели?

— Вряд ли он сядет в самолет и потащит меня обратно. Так ли это? — спрашиваю я, ненавидя себя за то, что мой голос звучит совсем не уверенно, поскольку в моем сознании возникает образ того, как он делает именно это.

Все трое уставились на меня, ожидая ответа, которого я не хочу.

Меня осеняет мысль, и она слетает с моих губ прежде, чем я успеваю обдумать ее получше.

— Он был тем, кто позвонил тебе, не так ли?

Сочувственные улыбки играют на их губах.

— Ублюдок, — кричу я, бросаясь на Тоби и увлекая его за собой, пока его спина не ударяется о стену.

Прижимая предплечье к его горлу, я смотрю прямо в его голубые глаза.

— Где она?

— Пошел ты, Себ. Я тебе ничего не скажу, — рычит он.

— Мне нужно знать, где она. Мне нужно…

— Зачем? Причинить ей боль еще больше? Во всем этом твоя гребаная вина.

Мой кулак врезается в его скулу, заставляя его голову наклониться в сторону, пока я сражаюсь с монстром внутри меня, который больше всего на свете хочет продолжать, пока он физически не будет неспособен ответить мне.

— И ты удивляешься, почему он не хочет тебе говорить, — раздается глубокий голос позади него. — Мы пытаемся защитить ее.