Две дамы и король - Ольга Играева

Кореша, ворочавшие с Губиным дела, его не поняли. А Губин еженедельник не бросил, несмотря на раздражение своих партнеров и их уговоры плюнуть на эту «Политику» — пусть сами кормятся, если смогут хоть кого-то заманить своим демократическим пустобрехством. Но он-то знал, что загнется без него «Политика», — и не мог бросить. Ностальгия, что ли, по молодости… «Ладно, ладно, — успокаивал он мысленно корешей. — Найду я „Политике“ богатого иностранного инвестора — не плачьте.; Есть кое-кто на примете…»

Губин — отец его умер рано, а мать всю жизнь работала кем придется: кассиршей, уборщицей, воспитательницей в детском саду, вахтершей — в силу необходимости и благодаря природной бешеной энергии предпринимательством занимался всегда. Он знал, что рассчитывать ему не на кого, а выбиться в люди было его пунктиком. Многие тогда делали деньги на книжном дефиците, а Губин потихоньку баловался и маклерством. Сначала занялся этим из нужды — все для Киры старался, всю жизнь для нее, лишь бы была счастлива и довольна. Раздобыть нормальную квартиру, а не ютиться в малогабаритке с тещей и сыном. А когда с квартирой устроилось, глупо было бросать выгодное занятие — у него получалось.

Связи с типографией и умение находить общий язык с работягами очень помогли Губину, когда он основал свой издательский бизнес. Был еще один мир, в котором он был своим, — мир таких ухватистых, но классных, как ему казалось, ребят. Еще в советское время у него сформировался круг знакомых, партнеров по осторожному подпольному бизнесу — впрочем, это была та деятельность, на которую власти глаза закрывали. Ребята не зарывались, вели себя правильно, отстегивали кому надо, благоразумно прикрывались райкомом комсомола. Этот райком помог не раз — особенно в перестройку, когда многое стало разрешено. Разве развернулись бы они с дискотекой в Доме культуры, если бы не поддержка райкома. С той дискотеки все и началось: деньги потекли рекой, руководство пребывало в экстазе — молодежь остается под идеологическом присмотром, и денежки капают!

Тогда и появились в окружении Губина Миша Будыгин и Димка Сурнов. Булыгина — немногословного провинциального увальня — он пристроил работать инструктором райкома комсомола, а Сурнов возник из неформалов — был он то ли хиппи, то ли экологист, сейчас уже не вспомнить. Комсомол неформалов брал под свое крыло — решили перехватить инициативу у Запада. И дискотека — первая в Москве!

А первым диск-жокеем тогда Лиза стала — мышка серенькая, закомплексованная, с белесыми глазками и дурацким каре. Губин не однажды сталкивался с тем, что именно таких невзрачных тихонь тянет на публику, на люди, в перекрестье лучей. Казалось бы, куда тебе, кого ты в дискотеку привлечешь? А мышка зачуханная — ее мужики даже в сильном подпитии в упор не видели — обладала феноменальным чутьем и всегда оказывалась в нужном месте в нужное время, тут как тут со своей несмелой улыбочкой. И отделаться от нее не было никакой возможности — брала настырностью и работоспособностью.

Помнится, в диск-жокеи он наметил другую — длинноногую Ирку-блондинку: на ту изголодавшаяся по свободе припадочная дискотечная молодежь, особенно мужеска пола, слеталась бы как на мед и от рампы не отлипала бы. Но красавица оказалась размазней — вела танцульки без всякого разнообразия, с заторможенным лицом, к тому же то опоздает, то роман закрутит. Губин попробовал на нее орать матом, как это у него было принято, но добился только того, что та распустила губы и заныла: "Ы-ы-ы!

Ну, Сергей Борисович, ну что вы на меня кричите, ну, я не виновата…" Больше никакого толку от этой куклы добиться было нельзя, и Губин махнул на нее рукой. Когда еще раз попытался вправить Ирке мозги, вдруг заметил, что рядом с кулисой — он распекал Ирку на сцене — безмолвно и терпеливо стоит серенькая мышка. Помалкивает, ничего не предлагает, стоит скромненько — и все.

Скромницей она, как потом оказалась, была той еще. Впоследствии выяснилось, что как раз в это время она решила жилищный вопрос. Приехала она в свое время в Москву из провинции и сразу поняла, как остаться в прекрасной столице: отыскала через знакомых какого-то разведенного алкаша с пропиской в коммуналке, которому предложила фиктивный брак. Алкаш на фиктивный не согласился, зато согласился на настоящий, за пять тысяч рублей — тех еще, советских. Лиза из своих провинциальных родственников последнюю копейку вытрясла и стала законной москвичкой. А через полтора года, когда подала на развод и стала претендовать на жилплощадь, ей в жэке намекнули, мол, брак-то слишком того, скоротечный, похож на фиктивный и трех лет не продлился… Но Лиза выхватила из сумочки справку и заорала, размахивая ею перед носом жэковской стервы:

«Что такое? Как это фиктивный? Да я уже аборт делала!» Кстати, справка об аборте была подлинной.

Аборт действительно был и действительно от законного алкаша — вот так-то!

Добиваясь желанного места диск-жокейши, Лиза пару недель безмолвно ходила за Губиным по пятам.

И однажды вызвала его за пыльный задник на сцене, на которой уже устанавливали оборудование и проводили пробу микрофона, и попыталась с ним договориться по-деловому. Они беседовали под гулкие «Раз-два-три! Проверка микрофона! Еще раз! Раз-два-три…» Там она прямым текстом и сказала, чего ей надо. Он из-за этих «Раз! Два!» не расслышал, переспросил. Она не ответила — лишь взглянула в упор и так и смотрела, не отводя глаз… Ее «гнусное предложение», как сказала бы героиня из романа Достоевского, вызвало в нем приступ веселья — она думает, он совсем дешевка, чтобы кидаться на кого ни попадя, собирать этот грошовый гонорар? Впрочем, не удержался, обшарил ее хоро-о-ошим мужским взглядом и… Место досталось Лизе даром — ввиду стремления.

Да уж Лиза! Человек работал над собой прямо по совету Микеланджело — отсекал все лишнее, а недостаточное наращивал. Через каких-нибудь полгода он ее уже не узнал — нет серенькой мышки, как не бывало. На глазах — ярко-синие контактные линзы, вместо дурацкого каре цвета пыльных ботинок — воронова крыла вертикальная химия до пояса. Он потом спрашивал ее товарок, как это у нее за пару дней волосы из коротких превратились в длинные.

Оказалось, это вовсе не парик, как кто-нибудь примитивный мог подумать, — есть такая специальная техника наращивания волос с помощью шиньона.

С бюстом уже даже ребенок знает, что делать, — силиконовый имплантант.

Через полгода она эту дискотеку в кулачке держала. А сегодня наша деточка — президент одного из трех крупнейших рекламных агентств страны и владелица музыкального продюсерского центра. Третьего мужа недавно приобрела…

Много лет Губин с ней не пересекался по жизни — не то чтобы не о чем было поговорить, а как-то не приходилось. У него ведь тоже бизнес не хилый.

В последние два года дело сильно разрослось — Губин перестал ютиться в съемных офисах, а купил здание в центре Москвы, оно принадлежало тому самому издательству, которое он прибрал к рукам. Перетащил туда все свои конторы и свежеприобретенную «Политику». Когда он по утрам из дому от Киры ехал на «мерее» с шофером в свою штаб-квартиру, ему представлялось, что только сейчас он и начинает по-настоящему жить. Долги, конечно, после покупки здания остались огромные, но он не любил о них думать. Он любил думать о том, что он скоро реорганизует издательство, привлечет инвесторов для развития «Политики», выйдет со своим брачным журналом на международный рынок — у него такие планы! Он любил думать о том, что все еще впереди.