Беременность на сдачу - Адалин Черно

— Рассказывайте, — безапелляционным тоном заявляет доктор Левицкий, — я уже вижу, что с вами не все в порядке.

Я киваю и начинаю говорить о том, что по утрам меня беспокоит тошнота, что я не могу есть и меня выворачивает почти сразу после еды.

— Вы два дня ничего не ели? — удивляется доктор, а когда я киваю, он сжимает челюсти и шумно выдыхает.

Вижу, как он что-то записывает в тетрадку, задает мне несколько вопросов и говорит, что знает как решать мою проблему.

— Если что… — он останавливается по пути на выход из кабинета, — справа туалет.

Я киваю и остаюсь в кабинете, дожидаясь доктора. Я ожидаю, что он принесет какие-то супер-дорогие импортные таблетки, но он возвращается с пакетом мандаринов и ананасом. Я молча смотрю на продукты и удивляюсь, как вместо тошноты мне хочется есть. Рот наполняется слюной и я жадно смотрю на цитрусовые с ананасом.

Доктор Левицкий достает мандарин из пакета, очищает его и протягивает мне.

— Вот, ешьте маленькими дольками, вам должно стать легче.

После он берет в руки ананас и куда-то уходит, возвращаясь с тарелкой уже очищенного фрукта. Он протягивает мне тарелку со словами:

— Съешьте несколько кусочков. После мандарина не тошнит? — я мотаю головой и съедаю несколько кусочков ананаса, после чего мне действительно становится легче, я могу говорить и тошнота не подступает к горлу. — Легче? — участливо спрашивает доктор.

— Да, — я киваю и с благодарностью смотрю на него, а она что-то записывает в карточку, а после поворачивается ко мне.

— Меня очень беспокоит ваше состояние, Вероника Сергеевна, — начинает он. — У вас начался токсикоз и совсем не в обычное время. У вас четырнадцать недель — время, когда ребенку нужно получать витамины и минералы, а если вы не будете есть, это скажется на здоровье плода, а у вас их аж два!

— Я понимаю и ем, но… практически все возвращается наружу, — я краснею и опускаю глаза, потому что говорить об этом с женщиной было бы гораздо привычнее и естественней.

— Понятно. Послушайте, — доктор отворачивается от своих писулек и садится так, что я вижу его широкую грудь и руки, которые он сцепил в пальцах, а локти разместил на коленях. — У меня есть к вам предложение.

— И какое же?

— Я бы хотел понаблюдать за вами. У вас, бесспорно, удивительный случай и мне очень льстит, что вы наблюдаетесь именно у меня, но вместе с тем я понимаю, что прием раз в две недели не подходит. Особенно на фоне вашего внезапного токсикоза, — он давит на меня какими-то доводами, но я совершенно не понимаю, к чему он клонит.

— О чем вы? Мне приходить на осмотр чаще?

— В идеале вам необходимо регулярное наблюдение, но оснований положить вас в нашу клинику под наблюдений явно недостаточно. У вас отличные результаты анализов, да и я не уверен, что в больнице вы будете чувствовать себя лучше, все же это не дом, где вы бы находились в безопасности, поэтому… — он делает паузу, после чего просто ошарашивает меня предложением: — Я предлагаю вам переехать ко мне.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я предлагаю вам переехать ко мне.

— Эм… что? — я выпаливаю, наверное, слишком резко, потому как тошнота снова подступает и на этот раз я попросту не могу сдержаться. Вспоминаю, где здесь туалет и рывком бегу туда, извергая все, что успела съесть.

Чувствую, как моих плеч касается уверенная мужская рука, а другая хватает мои волосы и удерживает их.

Мне стыдно…

Черт, мне ужасно стыдно, потому что доктор Левицкий не женщина, а мужчина. Безумно привлекательный и сексуальный, и у нас с ним был секс. Наверное, с ним. Я не уверена. Да и разве это важно? В данный момент я не хочу, чтобы он находился здесь, но он находится, помогает мне встать, придерживая за локоть, включает в кране воду и умывает мое лицо.

— Простите, — едва выдаю я, но он лишь пожимает плечами и говорит:

— Бывает.

Мужчина ведет меня в кабинет, обхватывает рукой мою талию и уверенно шагает, помогая мне передвигать ноги и не свалиться на пол. Он усаживает меня на кушетку, достает из кармана платочек и смачивает его водой, после прикладывает его к моему лицу, водит влажной тканью по щекам, лбу и шее.

Моя грудь вздымается от учащенного дыхания и мне ужасно неудобно перед доктором, дело которого просто осмотреть меня на очередном приеме.

— Давайте я… сама.

Я перехватываю у него платочек и прикладываю его ко лбу, наши руки соприкасаются и несмотря на плохое самочувствие, этот мужчина безумно волнует меня. Я чувствую импульсы тока, распространяющиеся по всему телу от места касания наших рук.

Но он отстраняется, садится на кресло и подъезжает ближе, берет в руки стакан с водой и говорит:

— Я понимаю, что ошарашил вас новостью, но… у меня современный дом, есть бассейн, тренажерный зал, множество комнат. Я холостяк с прислугой, которая не лезет в мои дела. К тому же, я первоклассный специалист и ваше нахождение со мной в одном доме благоприятно скажется на вашем самочувствии. Я помогу вам составить рацион питания, покажу, что нужно делать, чтобы вас не тошнило по утрам.

Он перечисляет и перечисляет все достоинства моего переезда, хотя я была готова согласиться еще на моменте с бассейном и тренажеркой, а уж после его “я холостяк с прислугой”… да я бы с радостью! Но… всегда есть это но.

Он мой доктор. Да, возможно, и отец моего ребенка, в чем я начинаю сомневаться еще больше, потому что он совершенно точно не узнает меня.

— Я была бы благодарна вам… если бы вы все это рассказали, но… я не могу переехать к вам.

— Почему?

— Матвей Алексеевич, вы часто перевозите беременных пациенток к себе? — вывожу его на откровенность.

— Нет, вы первая, кому я это предложил.

— Вот вам и ответ, доктор Левицкий.

— Но у вас уникальный случай, Вероника, — пытается возразить он, но я только мотаю головой.

— Простите, но нет, — я отказываюсь и вырываю ладонь из его рук, хотя не помню, когда именно она там оказалась.

— Я бы мог приезжать к вам, бесспорно, но это время, Вероника. И его у меня, увы, нет, — он отъезжает немного назад, предоставляя мне личное пространство, которым я тут же пользуюсь. Вдыхаю полной грудью и говорю: