Мой неотразимый граф - Гэлен Фоули

Шли дни, а Джордан продолжал следить за ней, его слух всегда был настроен на голос Мары — вдруг девушке снова потребуется спаситель…

К вечеру следующего дня у Томаса пропали все признаки простуды. Помог долгий сон и любимое лекарство его няни: ячменный отвар, подслащенный инжиром и изюмом.

Мара испытала громадное облегчение, когда маленький виконт опять стал самим собой — любопытным, энергичным и веселым. В гостиной он строил башни из кубиков и весело сбивал их. Теперь мальчик был доволен жизнью не меньше, чем всеобщий любимец — кот, который, развалившись на подоконнике и помахивая хвостом, удовлетворенно наблюдал за холодным дождем на улице.

Задумчиво прикусив губу, Мара бросила взгляд на огромные часы. Сейчас, когда она уверилась в том, что сын вновь здоров и его существованию ничто не угрожает, жизнь для нее вернулась в привычную колею. Она вдруг осознала, что ей хватит времени одеться и поехать на обед к Дилайле. А это означает возможность увидеть Джордана. Что же делать?

Ей хотелось избежать соблазна, но Мара тут же себя уговорила: если она не поедет, о ней наверняка начнут сплетничать. Если за столом о ней станут болтать, то лучше, если она окажется рядом и сможет себя защитить, разве не так?

Часы отсчитывали минуты, время шло, и Мара вынуждена была признать, что ей страшно любопытно услышать из собственных уст Джордана о том, как он жил все эти годы. Если она поедет на этот вечер, то сможет глазами взрослой женщины, а не наивной девочки, оценить мужчину из своих грез.

Видит Бог, с того момента как этот человек ворвался в ее жизнь, удержав мать от нового взрыва недовольства, он казался ей принцем на белом коне, рыцарем без страха и упрека. Но стоило Маре заглянуть в эти небесно-голубые глаза, как она с горечью осознала, что этот принц никогда ей не достанется. Слишком они далеки друг от друга.

И дело было даже не в том, что Джордан гораздо выше ее по происхождению. Причины лежали глубже. Он превосходил ее по личным качествам. Во всяком случае, так она в то время полагала. Красивый, добрый, благородный, умный, веселый, он прекрасно держался в любом обществе, был безупречен во всем и никого не боялся. Короче говоря, воплощал в себе мечту, а она… Она была ходячим несчастьем, как говорила ее мать. Разве может столь несовершенное существо, как Мара Брайс, составить пару такому безупречному рыцарю?

Твердо решив, что дело обстоит именно так, Мара Брайс наслаждалась каждым мгновением в его обществе, но не позволяла себе надеяться на его подлинный интерес. Если Джордан и оказывал ей знаки внимания, она не принимала их всерьез или даже вовсе не замечала, полагая, что он слишком хорош для нее. Если при разговоре с ним она замечала в его глазах мечтательное выражение, то тут же говорила себе, что это лишь игра воображения. Джордан просто не мог желать ее, особенно после того как узнал ее унизительную тайну. Он же собственными глазами видел, что даже ее семья относится к ней без уважения, а ведь они знают Мару лучше всех.

Мысль о том, что ему известна тайная причина ее боли, вызывала у Мары странное чувство — смесь неловкости и неизведанного ранее ощущения безопасности в его обществе. Она постоянно ждала, что он использует свое знание против нее, но Джордан этого так и не сделал. Он держал слово. Отчасти поэтому Мара решила, что может доверять ему. Решив, будто он для нее недосягаем, она сдерживала дрожь своего юного сердечка, считала его только другом, но в семнадцать лет трудно скрывать свои чувства.

Оказалось, у Мары имелись все причины быть осторожной. Той ночью в саду она узнала: ее чувства безответны. Джордан не позволил ей даже писать ему и сам отвечать не собирался.

По крайней мере он не лгал. Сейчас, оглядываясь назад, она понимала, что слишком идеализировала его — и недооценивала себя.

Теперь ее не проведешь. Джордан вовсе не само совершенство, не полубог, не герой, а просто мужчина. Даже у рыцарей без страха и упрека есть слабости.

Важно было и то, что Мара наконец осознала, что она вовсе не безмозглая дурочка, какой ее всегда считали родители, и никогда такой не была. У нее есть чувство собственного достоинства, способности, добродетели. Она преуспела во многих вещах. Стала хорошей матерью Томасу, куда лучшей, чем ее собственная мать. И возможно, она все же заслуживает любви.

При мысли о Джордане сердце Мары затрепетало, совсем как в прежние времена. Думая о встрече, она невольно задавалась вопросом: как этот новый, уставший от жизни и вовсе не безупречный Джордан и повзрослевшая и искушенная Мара отнесутся друг к другу после двенадцати лет разлуки? Время изменило обоих. Потянет ли их друг к другу, как раньше? Вспыхнет ли старая любовь?

«Опасные мысли», — одернула себя Мара. В конце концов, все может сложиться как раз наоборот. Поехав сегодня на вечер, она вернется домой с покоем в душе и сама будет удивляться тому, что видела в Джордане что-то особенное. И тогда она наконец от него освободится.

О Боже, вздохнула Мара и прикрыла глаза.

Порой уязвленная гордость напоминала ей о той ночи, когда она зачала свое дитя. Тогда она, чувствуя на себе тяжесть тела пьяного мужа, думала о Джордане. Правда, Мара всегда сомневалась, что лорд Фальконридж способен так неловко, грубо и невнимательно обойтись с женщиной.

Мара тряхнула головой, отгоняя непрошеные воспоминания.

Томас щебетал что-то на своем языке, увлеченно занимаясь кубиками и развлекая этим слуг. Несколько человек из прислуги собрались полюбоваться малышом. Мара не возражала. Их преданность мальчику заставляла мать еще больше ценить свой персонал.

Видит Бог, о сыне позаботятся, если она ненадолго отлучится к Дилайле.

В своем осторожном интересе к тому, чем занимался Джордан все эти годы, Мара была не менее упряма, чем ее двухлетний сынок, у которого самым любимым словом было «нет».

Мара с сомнением взглянула на часы. Нет никаких причин не поехать. Нельзя даже сказать, что ей нечего надеть. Модистка только что доставила новое роскошное платье из алого шелка. Так, никакой норки — темный цвет делает ее лицо безжизненным. Теперь черные перчатки. Они остались еще со времен траура. Жемчуг на шею…

Она просто обязана выглядеть сегодня наилучшим образом. Разумеется, только из принципа. Просто чтобы показать герою своих мечтаний, что она абсолютно счастлива и прекрасно обошлась без него.

Вдруг за спиной радостно взвизгнул Томас. Он в бессчетный раз опрокинул только что сооруженную башню. Рядом его старая няня миссис Басби не переставая восхваляла строителя. Мара улыбнулась. Мальчик уже снова взялся за работу. Это показалось ей весьма поучительным. Не страшись неудач, пробуй снова и снова.

Правильно, подумала она и вдруг решилась. Пирсона нет, ей приходится быть для сына и матерью и отцом. Она не подаст мальчику дурной пример, не станет отсиживаться дома в страхе перед тем, кто когда-то причинил ей боль.

— Мэри, — обернулась она к своей веснушчатой горничной. — Пусть Джек закладывает карету. Я еду в гости. — И Мара упрямо вздернула подбородок.