Шелковый путь. Дорога тканей, рабов, идей и религий - Питер Франкопан

Центральная казна просто ломилась от налогов и транзитных пошлин, так как объемы местной и международной торговли все увеличивались и появлялись крупные инфраструктурные проекты. Одним из таких преобразований стало превращение Ктесифона, который находился на восточном берегу Тигра в Центральной Месопотамии, в процветающий город. Крупные инвестиционные проекты в портах, например в Харакене, в Персидском заливе помогли увеличить объемы морской торговли, причем далеко не все товары предназначались для отправок в Рим. Оживленная торговля гончарными изделиями велась с обеими Индиями и Шри-Ланкой в течение I и II веков[120].

Но самое существенное влияние военного вмешательства Рима заключалось в том, что оно вызвало политическую революцию. Столкнувшись с давлением со стороны непосредственного соседа, Персия претерпела значительные изменения. Новая правящая династия, Сасаниды, появилась около 220 года нашей эры. Совершенно новое видение ее представителей заключалось в том, что они хотели забрать власть у местных правителей, которые были самостоятельны, но не имели официальной должности, и сконцентрировать всю власть в центре. Серия административных реформ сопровождалась усилением контроля буквально над каждым аспектом жизни государства: отчетность была в наивысшем приоритете, персидские чиновники ставили свои печати на документах, чтобы исполнение можно было отследить на любом уровне. Как далеко зашла эта реорганизация, видно по многим тысячам сохранившихся печатей[121].

Купцы обнаружили, что их всецело контролируют. Производителям и торговцам, зачастую объединенным в гильдии, были отведены места на базаре. Таким образом, инспекторам было гораздо легче проследить за качеством предоставляемой продукции и уплатой всех налогов и пошлин[122]. В центре внимания оказалось благоустройство городов. Были созданы специальные места для заключения сделок, улучшена система водоснабжения – она была расширена, чтобы обеспечить дальнейший рост городов. Было основано огромное количество новых городов. О массовой застройке Центральной Азии, Иранского плато и Ближнего Востока свидетельствуют персидские записи более позднего периода[123].

Крупномасштабные ирригационные проекты в Хузестане и Ираке стали частью программы по улучшению сельского хозяйства, которые должно было привести к снижению цен на продукты питания[124]. Археологические находки показывают, что перед отправкой на экспорт товары тщательно проверялись. Также были обнаружены проштампованные контракты. Обычно они хранились в регистрационных офисах[125]. Присоединение городов и территорий, которые около двух веков находились в подчинении Кушанского царства, обратно к Персии способствовало увеличению интенсивности торговли на Востоке[126].

В то время как Персия начала подниматься, Рим покачнулся. Сасаниды были не единственной проблемой. К 300 году нашей эры под давлением оказались все территории на восточном побережье от Северного до Черного моря и от Кавказа до южной границы Йемена. Империя нацелилась на расширение границ и была защищена хорошо обученной армией. Когда территориальный рост империи замедлился в результате достижения естественных границ – Рейна и Дуная, а также хребта Тавра и Антитавра на востоке Малой Азии, – Рим стал классической жертвой собственного успеха: теперь сама Римская империя была целью тех, кто проживал за ее пределами.

Были предприняты отчаянные шаги для устранения тревожного дисбаланса, обусловленного сокращением налоговых доходов и увеличением расходов на защиту рубежей империи. Все это вело к неминуемому протесту. Один из комментаторов заметил, что император Диоклетиан, который пытался справиться с ситуацией в агрессивной манере, скорее создавал новые проблемы, чем решал старые, и «из-за жадности и страхов переворачивал весь мир с ног на голову»[127]. В рамках подготовки к реконструкции налоговой системы была проведена основательная проверка всех активов. Чиновники были отправлены во все уголки империи. В целях увеличения доходов эксперты посчитали каждую виноградную лозу и каждое фруктовое дерево[128]. Был издан общеимперский эдикт, устанавливающий цены на товары потребления, а также на предметы роскоши, такие как кунжутное семя, тмин, хрен и корица. Фрагмент этого распоряжения, который был недавно обнаружен в Бодруме, показывает, чего хотели добиться власти. В нем было перечислено не менее двадцати шести пар позолоченных женских сандалий – «пурпурные, низкие, в вавилонском стиле», и налоговые инспекторы установили цену на каждую пару[129].

В такой напряженный момент, когда предпринимались попытки восстановить былое величие, император Диоклетиан предпочел удалиться в Хорватию, чтобы заняться более приятными делами, чем государственные заботы.

«Я хотел бы, чтобы ты приехал в Салону, – писал он одному из бывших коллег, – и увидел капусту, которую я вырастил сам». «Это настолько впечатляет, – продолжал он, – что никого и никогда больше не прельстила бы перспектива обретения власти»[130]. В то время как Август изображался как солдат, о чем свидетельствует великолепная статуя, найденная в Прима-Порта, пригороде Рима, Диоклетиан предпочел преподнести себя как фермера. Именно это подвело логический итог под 300-летним курсом Римской империи и его изменением, от планирования экспансии в Индию до культивации призовых овощей.