#бабодурское - Ляля Брынза

Ващеее…

* * *

Но вот я что думаю.

Вот, например, про фею и хрустальные туфли тоже ведь здорово, и тоже красиво и очень вдохновляет. Принц там, то-се…

Но в Золушку мы не верим.

А почему тогда продолжаем верить в Иванушку, козленка, и вот это все с рыжиками и прочими груздями?

Ну такого же порядка утопия. Только в другом жанре.

А на самом деле оно же вовсе не так… Ну, не будем про на самом деле. Не хочу. Хочу грибочков, наливочки и козленка.

И шаль.

И туфли из хрусталя.

Почти забытые былицы в лицах

Вот не звали бы ее Алисой, а звали бы как-нибудь поспокойнее: Валя, Галя, Уля… меня б пожалуй так не проперло. А ее звали именно Алисой, и фамилия у нее была такая очень красивая на «ская». Какая точно — сейчас навряд вспомню, но знаю, что в сочетании с «Алиса» звучало это по-королевски. Да и статью Алиса тоже удалась. Княжеская стать, правильная: плечищи такие, что любой качок обзавидуется, ручищи тоже здоровые, и грудь четвертого размера. Кровь с молоком, а не девка! Лицо ясное, открытое, полнолунное, прозрачные синие глаза и косища до пояса. Когда Алиса выходила из-за плиты (она поварихой работала) и выплывала в столовку, тащила она за собой нечеловеческое сияние. Ступает павой, шейку лебединую чуть в бок гнет, персями вздымает. Ну, точно «месяц под косой, а во лбу звезда».

Звезды в высокий княжий лоб с завидной периодичностью впечатывал Алискин гражданский муж — Байрам. Тоже, кстати, весьма колоритный мужичок. Родом из деревушки не то под Диербакыром, не то под Манисой, очень вредный, хитрый, с веснушчатой мордочкой и полыхающей рыжей шевелюрой — он напоминал анатолийское солнце. Солнце горячее, непослушное, бессовестное. Еще Байрам обладал удивительной, «сырной», ухмылкой и подростковой юркостью. Куда ни глянешь, а Байрам вот он… уже здесь… Снует туда-сюда, плывет лучисто морщинками у глаз и белыми-пребелыми зубами и лопочет на забавной смеси турецкого и русского. Они рядом смотрелись, будто парад планет… И обязательный «красный карлик» на Алискином лбу, цветущий звездным спектром… Красииива!!!

Любили они друг друга: Алиска и Байрам. Любили уже давно, лет семь. Познакомились где-то под Иркутском — Байрам там гостиничные стены выкладывал плиткой. Плиточником Байрам был знатнейшим. Пальцы длинные, тонкие, нежные, как у пианиста… И каждый выложенный Байрамом туалет — ноктюрн, соната, симфония. Так вот однажды, отыграв штук сто концертов на строительстве гостиницы в Иркутске, Байрам перебрался в Москву, прихватив с собой музу в Алискином лице.

В Москве Байрам так и продолжал лабать свои керамические гаммы, а Алиска пристроилась на стройку поварихой. И все у них было, как у людей: съемная двушка на Молодежной, новый диван, регулярный секс. Ну и по башке Алиска тоже получала регулярно. А что? Бьет — значит любит. Это мы все помним. Да и не просто так лупил жену Байрам, а за дело. Потому что, как нашей девке ни талдычь, что на стройплощадку в декольте и мини ходить не след, как ни поясняй, что не надо оттопыренной жопой и сиськами четвертого размера смущать скромных турецких тружеников, а хрен вам…

И плыла Алиска между столиками, колыхая бедрами в трикотажной юбчонке, и шевелила пухлыми губами, и дышала глубоко, задумчиво, и глазами коровьими бездумно так ласкалась… Ну и производительность, разумеется, падала в какую-то бездонную яму.

Любопытно, что Байрам Алиску колотил скорее по необходимости, чем от огорчения за ее неуместное поведение. То есть, ему было важно продемонстрировать соплеменникам, что он свои функции выполняет, а дальше… А дальше… Кажется, он даже гордился, что у него такой вот белий-белий огромный женщин имеется. Ой! А как они миловались в подсобке, думая, что никто не слышит… Слышали все. Производительность вообще обнулялась.

Долго ли коротко, а начала Алиска настаивать на узаконивании отношений, из-за чего ее лоб и прочие фрагменты прельстительной плоти превратились прямо-таки в карту звездного неба. Алиску это не пугало, и она продолжала настаивать, а Байрам продолжал астрономические изыски. И все получилось хорошо, потому что когда на Алиске уже почти не осталось места для новых созвездий, они подали заявление в загс.

И мы гуляли на свадьбе до утра. И даже напились. И наш добрый шеф подарил новобрачным холодильник, а я подарила Алиске книгу «Королек — птичка певчая» и самоучитель турецкого, потому что проект заканчивался, и турки собирались валить на родину. Алиска как новоиспеченная турка, понятное дело, тоже.

Через месяц я куда-то переустроилась, быстренько подтерла файлы с ненужными воспоминаниями. Среди этих файлов оказались и Алиска с Байрамом. И только года через три я случайно встретила Алиску в «Шарике». Она все еще была лунной и томливой, легко ворочала огромные чемоданы и пила пиво из банки. Четвертый размер соблазнительно выпирал из декольте, а бедра все также бултыхались туда-сюда под красным трикотажем.

Мы вспомнились трудно, но вспомнились, и потопали курить и болтать.

— Ну, че ты? — спросила я.

— Да нормально, — ответила Алиска и стрельнула глазами на пробегающего мимо араба. — Живем потихоньку. Вот к маме моталась, в Иркутск. В Москве неделю у друзей пошарилась, сейчас домой.

— А живете где?

Она назвала какой-то населенный пункт, который, по моим приблизительным прикидкам, находился чуть дальше Альдебарана, короче — в заднице.

— Дом там у нас. Хозяйство. Байрамчик работает. Вот ребеночка будем делать.

Я вспомнила забавы в подсобке и поняла, что очень даже и сделают ребеночка, и удивительно, что до сих пор не сделали…

— А вообще как? — У нас с Алиской были разные рейсы, и я немного торопилась. — Нравится?

— Ага… — залыбилась Алиска. — Здорово! Тепло…

А потом вдруг мой рейс отложили, и мы направились пить пиво. Алиска рассчитывалась за ноль пять хайнекена, и в ее бумажнике я заметила черно-белое фото. С фотки, неулыбчивая, очень печальная, жаловалась на судьбу девушка в надвинутом на лоб платке и чаршафе.

— О! Это кто? — ткнула я пальцем в черно-белую фигурку. — Сестра?

— Щас, сестра! — заржала Алиска и потянулась к моей еще недопитой кружке. — Кума это моя! Кума!!!!

Оппа… Я неприлично громко сглотнула. Кума… не Кума, а именно ку́ма… так называют вторых жен… Вторых… Жен… Я сглотнула еще громчее…

— Ну-ка расскажи… — До взлета оставалось около часа.

Если бы Алиску звали Галей, или Валей, или даже Ларисой… Оно бы было не так любопытстсвенно. Но ее звали Алисой, и она попала в нору… И точно, как та самая Алиса, наша луноликая красавица не испугалась, не отчаялась, не смирилась… а просто потопала дальше по тропке, изумляясь тому, что происходит вокруг и повторяя «все чудесатее, и чудесатее»…

Сначала был Истанбул — шумный, бойкий, веселый. Они жили в отеле, питались вкусностями, гуляли по Босфору и кормили с ладоней голубей.